– Коллективную? – с ехидцей выкатил нижнюю губу Васька, казалось, угрозы Нины его только забавляют.
Что же сказать, чтобы стереть ухмылку с его смазливого лица? Нина чувствовала беспомощность, она проигрывала, ее эмоциональное негодование разбивалось вдребезги об его каменное спокойствие.
– А я… а я твоему начальству скажу, что ты ко мне приставал, шантажировал монетой и склонял к интиму. «Оборотень в погонах» и все такое. Тебе там мало не покажется. Пойдешь охранником в супермаркет, сумки у бабушек трясти. Понял?
– Понял, – рыкнул Васька, теряя насмешливое выражение лица.
«Наконец-то задело!» – обрадовалась Нина, понимая, что перешла черту, за которой возврат к дружбе уже невозможен. Но заставившая зашевелиться волосы недавняя паника толкала сжигать мосты, и Нина с мазохистским упорством это сейчас делала; и хотелось то ли разрыдаться в голос с завыванием, то ли кинуться на обидчика с кулаками, нервы сдавали.
Васька внезапно рывком дернул Нину к себе, крепко прижал одной рукой, другой зарылся в ее волосах, оглаживая затылок, требовательные мужские губы коснулись женских губ быстро и неожиданно. Поцелуй получился просто на разрыв, отчаянный и нагловатый, нескромно говорящий обо всех скрытых желаниях. Пашка так не умел, чтобы до головокружения, до дрожи в коленках, до пробуждения первобытных инстинктов – горько-сладкий вкус злости и страсти. И тянуло самой прижаться крепче и ответить на все порывы, глотнуть из чаши наслаждения, не оглядываясь, позабыв обо всем. С огромным трудом Нина заставила себя упереться в крепкую грудь, отстраняясь.
Он отпустил ее так же внезапно, как начал целовать, сразу отступая на шаг. Секунду раскрасневшиеся они смотрели друг на друга.
– Кабачок, ты что делаешь? – возмутилась Нина, округляя глаза.
– Это что бы были основания для жалобы, – процедил он и, не давая больше заглянуть себе в лицо, развернулся и торопливо вышел в калитку.
Нина с горящими губами постояла немного у машины, чтобы успокоиться. Мысли хаотично скакали в голове. «Ну, и что это было? Он понял, что мне нравится, и поразвлечься решил. Вот я орел какой, как могу баб завлекать. Колись, сдавай дружков, влюбленная дурочка. Не на ту напал, я тебе не девочка пятнадцати лет, а опытная женщина в разводе». Нина почувствовала, что успокаивается. «А целуется он – просто чума. Ну, по крайней мере, будет что вспомнить в тюрьме», – хмыкнула она и уже в более бодром настроении зашагала к дому.