Из-за этой задержки, или я подзабыла дорогу, но до хижины я добралась затемно. Я представляла себе, что мне предстоит еще возиться по хозяйству: растапливать капризную печурку, таскать воду, сметать паутину… Но когда толкнула скрипучую дверь, сильно удивилась. Кровать была застелена, на столе горела свечка, в котелке на огне бурлила похлебка. То есть в мое отсутствие кто-то явно успел заселиться.
— Та-а-ак, — протянула я. — И кого это еще сюда принесло? Еще одного мага заточили или двух? Что, им всем здесь медом намазано?
Сняв пробу с варева, я уселась на стул и приготовилась ждать "гостя". Надо признать, жаркое оказалось отменным. Видно, сказались переживания этого дня, потому что котелок был мной ополовинен.
Глаза начали немилосердно слипаться, и я благополучно задремала. Очнулась от того, что Ксенофонт громко зашипел, глядя на дверь.
— Ты прав, — сказала я. — Ни в какие рамки не лезет. Какая безответственность. Оставить котелок на огне без присмотра и уйти. А если бы мы задержались, этот чудесный домик мог бы сгореть. Где тогда ночевать? Под звездами?
Судя по выражению морды кота, его такое предположение возмутило.
Я потерла затекшую шею. Ладно. Раз маг, или кто тут хозяйничал, не явился в столь поздний час, то пусть теперь гуляет до утра. Так что я заставила себя встать и быстро запечатала дверь и все окна защитными заклинаниями, не забыла и про дымоход. На всякий случай.
Сильного боевого мага это не остановит, но попотеть придется. Проделав все колдовские манипуляции, я легла в постель.
***
— Уже полдень. Полдень. Слышишь, ведьма. Эй. Ты вообще жива? Ксенофонт, эй, ты, подлый котяра, сходи и проверь… Вот вредная скотина, — Дух из табакерки разорялся вовсю.
— М-м-м… что случилось? — спросила я.
Проснулась я в самом благостном настроении. Так хорошо отдохнула. Наверное, в горах особенный воздух.
— О, темные силы. Наконец-то. Ты что, не слышала, что тут было ночью?
— Нет.
Я встала и поежилась. Огонь в очаге потух, зола остыла, и было довольно прохладно. Так что первым делом я бросила несколько поленьев и подожгла их. Огонь взвился вверх и весело затрещал.
Потом я достала табакерку из мешка и поставила на стол. Надо сказать, ныл он и стенал напрасно, эмаль осталась в первозданном виде, львиные лапы не погнулись. Так что жаловаться на состояние сосуда духу было нечего.
— Этот шалаш едва не рухнул. Кто-то бросался на дверь, тряс ее, и был такой звук… как когти скребли по стеклу.
— Ничего не слышала, — безмятежно сообщила я. — Замечательно, в котелке еще осталось жаркое. Ксенофонт, нас с тобой ждет сытный завтрак.