Сделала уже первый шаг к выходу, но резко остановилась. За дверью послышались четкие слова, что долетали и до меня сквозь неплотно закрытую дверь. Не смогла уйти. Как последняя мазохистка впитывала в себя каждую фразу.
— Зачем пришла? — спросил резко и очень гневно.
— Что значит «зачем»? Понимаю, Аарон, что в нашу последнюю встречу ты был на взводе. Это глупо, ведь мы идеально подходим друг…
— Закрой рот, Адриана. — оборвал ее и я машинально представила синие глаза, в который пляшет гнев. Брови сдвинуты на переносице и губы сложены в тонкую полоску. — Не унижайся. Скажу тебе одно: если еще раз ты придешь сюда без разрешения, я дам охране твою фотографию, поняла?
— Это из-за нее, да? — почти что проскулила она и мне почему-то стало жаль ее. Если эта самая Адриана была тоже влюблена в Блейка, я могла лишь представить, как ранили его слова. Если бы он так сказал мне когда-то, это бы разбило мое сердце. И все равно, как пафосно звучала фраза.
— Это не твое дело. Уходи, пока я не вызвал охрану, потому что мне бы не хотелось заканчивать все «вот так».
— Из-за нее? — она плакала что ли? — Скажи мне! Неужели это правда?!
— Да! — не выдержал он, начиная повышать голос, а я даже дыхание задержала, в ожидании следующей фразы. — Я люблю ее… — пауза. — Уходи.
Минута и дверь резко открылась, ударяясь об противоположную стену. На лице той самой Адрианы, что вышла следом, виднелись потеки от слез. Я бы даже заметила с какой ненавистью она смотрела на меня, если бы голове не звучали слова Аарона. «Я люблю ее!» — он, на самом деле сказал это?
Она пронеслась, как вихрь и скрылась за поворотом, а внутри помещения воцарилась такая ошеломляющая тишина, что было слышно даже мое быстрое сердцебиение. Он сказал это… Я люблю…
На дрожащих ногах я вошла в кабинет Аарона, что в тот момент был повернут ко мне спиной. И хотя не видела его лица, могла с уверенностью сказать, что сейчас он совсем уже не злился. Обернулся медленно и посмотрел таким взглядом глубоким, что я закусила дрожащую губу, чтобы окончательно не расплакаться перед ним. Глаза наполнились предательской влагой из-за чего мне пришлось часто-часто заморгать.
— Извини за этот цирк. — тихо сказал он, подходя ближе. — Ты что, плачешь?
— Нет…
— Все слышала? — взял мое лицо в свои руки и поднял его, чтобы посмотреть в глаза, которые я предусмотрительно опустила, не желая показывать собственную сентиментальность. Кивнула, а на губах Аарона заиграла мальчишеская улыбка, обнажившая ряд белых зубов и я сама не удержалась. Улыбалась сквозь пелену слез. — Это правда, Оби.