Машина остановилась напротив уютного ресторана в центре города и я быстрым шагом вышел на улицу, минуя толпу. Да, Аарон Блейк волновался. Но кроме этого я, на самом дела, был рад своему решению. Эта обида не давала мне нормально жить, и теперь, когда я узнал, как хорошо может быть, хотелось сделать все возможное, чтобы продлить эффект.
Неспешно вошел внутрь и почти сразу же глазами отыскал ее. В груди что-то кольнуло, а взгляд против воли цеплялся даже за самые мелкие и незаметные изменения во внешности. Казалось, что такой видел ее в последний раз. Несмотря, на заминку, я все же не стал стоять у порога и подошел настолько близко, насколько это было возможно.
Она подняла взгляд в котором бушевало столько эмоций, что я первые секунды просто стоял в растерянности.
— Здравствуй, Аарон. — первой нарушила тишину, неловко улыбаясь.
— Здравствуй, мама.
Несмотря на то, что Люция не было мне родной и мы не виделись почти девятнадцать лет, прячась за обидой или страхом, мне почему-то очень сильно захотелось назвать ее так.
— Извини, я немного нервничаю… — подрагивающим голосом произнесла она, нервно комкая в руках салфетку.
Мне на инстинктивном уровне захотелось ее успокоить, но большая пропасть во времени, что мы не виделись, не дает сделать каких-либо смелых шагов или нарушения личного пространства. Мы вроде бы и не чужие люди, но в то же время будто видим друг друга впервые. Поэтому я просто постарался мягко ей улыбнуться:
— Отлично выглядишь.
— Спасибо. — Люция мягко улыбнулась, а потом будто вспомнила, начала меня разглядывать, как картину. — Ты очень возмужал, Аарон.
— Да, времени прошло очень много. Как ты себя чувствуешь?
На мгновение в ее взгляде проскользнула горечь и отчаяние, когда она опустила глаза на красную поверхность стола, но, как всегда, быстро взяла себя в руки, одевая маску беззаботности и счастья.
— Все совсем неплохо. А ты как живешь?
— Ты ведь меня позвала для какой-то конкретной цели или, чтобы через больше чем пятнадцать лет снова начать общаться? — не выдержал я, начиная злится, стоило подумать обо всем хорошенько. Пусть это будет эгоистично, но мне не хотелось забирать свои слова, даже когда она сильнее сжала платок в руках и начала моргать усиленно. Слишком много воды утекло.
— Извини…
— Не нужно, мам.
Люция всегда была слишком зажатой и молчаливой, поэтому Генри — мой приемный отец, часто манипулировал ею. Эта ситуация еще больше разозлила меня, ведь представить сейчас себя на его месте слишком легко. Таким же виноватым взглядом мать смотрела на Генри. Черт!