— Что случилось?
— Валера тяжело ранен, он в реанимации, его друг убит! А завтра у нас похороны…
Воронцова принялась рассказывать подруге о вчерашних событиях. Та слушала внимательно, больше не перебивая.
— …Через несколько дней Морозова переведут в обычную палату, ты сможешь его навестить! Ему сейчас очень нужна поддержка.
Лана посопела в трубку.
— Может и загляну. Ты же знаешь, я терпеть не могу больницы. Как вспомню своё лечение, так у меня депрессия начинается. Бр-р-р!
Аля представила, как Лана закатывает глазки, вспоминая о своей больнице, и поморщилась. А ведь ещё вчера говорила, какой Морозов крутой любовник и как с ним весело!
— Слушай, нельзя же быть такой бесчувственной! Неужели тебе не жалко Валеру?
В голосе подруги послышалось удивление:
— Почему бесчувственной? Очень даже жалко… Но я не готова связывать себя с ним какими-то обязательствами.
Аля поняла, что Лана не приедет в госпиталь. Всё сказанное было лишь для приличия. А на самом деле ей абсолютно наплевать на чужие проблемы, ведь впереди у неё очередное пати на двадцать третье февраля. «Самое страшное в мире — это равнодушие. Оно страшнее ненависти, страшнее жестокости, страшнее войны. Равнодушие — это паралич души», — вспомнились чьи-то слова…
— Ты когда домой-то собираешься? — как ни в чём не бывало продолжила подруга. — Совсем загуляла!
Домой?.. Она у Ланы никогда не чувствовала себя дома.
— Артём предложил перебраться к нему. Я заскочу за вещами попозже, ладно?
Подруга молчала, переваривая услышанное:
— Ни фига себе новости! У вас, похоже, с Артёмом всё серьёзно?
— Ничего пока не могу сказать… Нам просто хорошо вместе, а после всего случившегося ему потребуется помощь. Я хочу быть рядом сейчас, завтра и, может быть, потом — время покажет, — Воронцова помолчала и добавила: — Мне только жаль, что ты не с нами, Лана…
— Ладно, подруга, мне тут уже звонят! Заходи, поговорим. Валерочке и Тёме — приветы. Что бы ни случилось — жизнь продолжается!
В этот момент Аля с удовольствием дала бы подруге оплеуху. Жестокая и бесчувственная стерва! Впрочем, она всегда такой и была. Хотя в последнем Лана, конечно, права — жизнь продолжается… Для выживших… А для Егорова — в его сыне.
Прижавшись лбом к холодной поверхности зеркала, Воронцова крепко зажмурилась. Морозов… Образ голубоглазого красавца с белозубой улыбкой стоял перед глазами. Похоже, Лана бросает его в самую трудную минуту. А он совсем один, сирота, детдомовец… А может, это всего лишь прикрытие? Легенда? Хотя какое это имеет значение? Друзей в беде не бросают! Неизвестно ещё, как позаботится о нём ФСБ или Интерпол и… как прошла операция?