— У меня никогда такого не было. — Она искоса смотрит на меня. Может быть, она догадалась.
В конце моей подъездной дорожки останавливается черный «Тахо», и задняя дверь распахивается настежь.
— Эйвери! — вскрикивает Пайпер, несясь от внедорожника своей подруги.
Я поднимаю руку, чтобы поблагодарить мать подруги за то, что она привезла ее домой.
— Хорошо провела день в школе? — спрашивает Эйвери, когда Пайпер подходит к гаражу.
— Ну да, это же школа.
— Привет, милая, — говорю я, протягивая руки, чтобы обнять ее.
Отказано в доступе...
Очевидно, тринадцатилетние дети больше не любят обнимать своих отцов. Особенно в присутствии кого-то другого.
Мое сердце уходит в пятки. Это просто еще один признак того, что я теряю свою маленькую девочку.
— Вы, ребята, планируете нашу поездку по магазинам? — спрашивает Пайпер, переводя взгляд с меня на Эйвери.
— Ага, — говорит Эйвери, не обращая на меня внимания. — У нас все улажено. Торговый центр в субботу.
У меня в желудке закипает кислота. Чертовы нервы. Мои челюсти сжимаются.
Пайпер подпрыгивает и кричит:
— Спасибо, папа!
Она подскакивает ко мне и повисает как обезьянка. Я заключаю свою девочку в объятия и слегка покачиваю, как у нас всегда принято. Боже, как же это хорошо! Я пойду на все, чтобы сделать Пайпер счастливой.
— Просто будь благоразумной, — говорю я. — Не заставляй Эйвери торчать там часами и не трать слишком много денег.
— А можно мне получить дополнительное пособие? — спрашивает она, глядя на меня.
— Конечно. Но ты не должна покупать свои вещи на карманные деньги, я дам тебе деньги именно на покупки.
Пайпер визжит и говорит:
— О Боже, ты самый лучший папа на свете.
Я опускаю ее на землю и тру ухо.
— Перестань говорить «о Боже», — говорю я.
— Мне надо пи-пи, — говорит Пайпер и убегает в дом.
Поднеся банку с пивом ко рту, я делаю большой глоток, гадая, что, черт возьми, сказать Эйвери. «Не вмешивайся в мое воспитание. Ты должна была сначала спросить меня, согласен ли я с походом по магазинам».
«Не трогай мою малышку».
Эйвери ничего не говорит. Она смотрит, как я допиваю остатки пива, которое она мне принесла. Может быть, это была ее версия предложения мира?
Единственное предложение мира, которое сработает, — это извинение за то, что она сунула свой нос туда, где ему не место.
Я ставлю банку на пол гаража и смотрю ей прямо в глаза.
— Похоже, мы закончили. Мне нужно вернуться к работе.
Не дожидаясь ее ответа, я поворачиваюсь и ныряю обратно под капюшон.
— Это что, Мустанг?
Почему она не уходит? Неужели она пытается найти другую часть моей жизни, чтобы сунуть свой нос еще и туда?