— Хочешь сказать, что мы насколько тупые? — Ник снова выступил вперед.
— Не тупые, а пока что необученные. Ну, как, поснежнее донести, — осекся Михаил, не желая вступать в противостояние. Банда — еще та! Глаза пустые, ожесточенные. Только дай повод — затопчут без сожаления!
— Отчислена ваша Светка, дома загорает, — сообщил Михаил, — отмечает свободу с новым дружком.
— Трудно было сразу сказать? — зло процедила Тина, — развел интригу. Мы-то решили, что вы ее замочили, а труп закопали в лесочке.
— Ну, и фантазия у тебя! — воскликнул Михаил, — фильмов ужасов пересмотрела. Угомонитесь. Когда операция завершится, все вернетесь восвояси, в целости и сохранности.
Светка за столь короткое время никого не успела расположить к себе, поэтому большого сожаления по поводу отбытия никто не испытывал. Уехала и уехала, ну, и черт с ней. Главное, что живая.
Ром неделю просидел под замком. Когда его выпустили, от прежнего улыбчивого здоровяка не осталось и следа. Он озлобился, но вместе с тем, после психологической обработки, замкнулся в себе. На краткий вопрос Карины: «Как ты?», не носящий смысловой нагрузки, а являющийся всего лишь фразой для выражения участия, он грубо бросил: «Тебе, что за дела? Каждый сам за себя! Отстань!»
Карина вынула из-под матраса потрепанный блокнотик, оттуда же огрызок карандаша, открыла листок с заметками и толстыми штрихами зачеркнула имя Светки. Минус один, и их осталось восемь, но Карину, почему-то не покидало ощущение, что скоро она зачеркнет еще кого-нибудь.
— Прощай, Светка! — произнесла она, — повезло тебе. Я бы с удовольствием поменялась с тобою местами. Как же хочется на волю!
— Чего бормочешь? — подоспела к ней Тина.
— Так …Рассуждения вслух.
— Не стоит этого делать, помни, у стен есть уши. Тебе повезло, что я подслушиваю, а не кто-то другой. А это, что у тебя?
— Где? — прикинулась дурочкой Карина, пряча руку с блокнотом за спиной.
— Выбрось, сейчас же, — приказала Тина.
— И не подумаю. Это личное, никого не касается. Привыкла я все записывать, чтобы детали не ускользнули от внимания.
— Но я же твоя подруга! Или ты забыла? Ради своего блага, ничего не пиши. Если твои писульки попадут в плохие руки, проблем не оберешься. Не всякий поймет, почему ты досье на всех собираешь. Решат, что стукачка, а их, сама знаешь, никто не жалует.
— В детдоме стукачей в унитаз головой купали, — зачем-то добавила Карина, — ладно, убедила — выброшу.
— Обещай, что будешь осторожнее. Не зря все твердят, что ты — особенная.
— Какая я? Обо мне уже и слухи ходят? Не удивлюсь, что ты придумала для меня легенду.