У меня им стал Дамир. Обозленный, жестокий и…вызывающий сочувствие. Глупо. Нелепо. Но я почему-то изначально понимала, что что-то его сделало таким. Надломило. Швырнуло на обочину жизни, откуда многие не поднимаются.
Мне всегда было интересно понимать, что руководит людьми в их поступках. У Дамира это была месть.
Когда я услышала их с отцом разговор о каком-то долге, то не могла понять, что все это значит. Было лишь одно предположение, что Дамир — один из кредиторов отца, решивший вот таким образом получить свое. Не деньгами, а мной.
Письмо Лейлы на многое открыло мне глаза. В памяти сразу же всплыли обрывки фраз, брошенные Дамиром: о его матери, о несбывшихся мечтах и о загубленной карьере. И во всем была виновата зависть. А исполнителем стала моя сестра…
Я по-другому взглянула на него. Ведь по сути он очень несчастен. Он причинял мне боль, пытаясь заглушить свою.
Но я помнила и другое. Как он спас меня тогда, вечером после тренировки. А доктор? Была ли это только забота о вещи, которую еще не использовали?
Если бы не он, я сгорела бы тогда, на даче. Стас (в этом я уверена) сделал все, чтобы письмо Лейлы исчезло. И его не остановило даже то, что я была там же.
Первое, что я помнила, очнувшись тогда от ломоты в ребрах, были глаза. Черные. Знакомые глаза, но такие… незнакомые. В них было что-то, что раньше я не замечала. И что я не могла понять.
Сбежав от него в последний раз, я какое-то время боялась выходить из дома. Мне казалось, он следит за мной. Опять схватит и потащит к себе. Чтобы сделать то, от чего я до сих пор краснею. Потому что сама не могу до конца разобраться в своих чувствах и ощущениях.
Мне не с чем сравнивать, как это должно быть. Меня лишь пугает одно: почему боль и обида за причиненное унижение накрывало нечто другое. Нечто, при воспоминании о котором хотелось сильнее сжать ноги, как будто там чего-то не хватало. Все это немного злило меня и вгоняло в краску.
Но мои беспокойства были напрасны — Дамир больше не объявлялся.
Наверняка, у него есть дела поважнее. Я вздохнула с облегчением. С самой собой я как-нибудь разберусь, а вот с ним — это просто невозможно.
Маму, наконец, выписали из больницы. Это был самый счастливый день в моей жизни. Мы долго сидели и просто разговаривали с ней, стараясь не вспоминать прошлое.
Она простила папу. Дала ему шанс. Я видела искренность в глазах отца, когда он просил у нее прощения. Каждый имеет право на прощение. Каждый…
Еще одну радостную новость сообщила мне Вера Александровна, руководитель нашей секции танцев.
Договор аренды остался в силе. Секция не закрывается. Конечно, я догадывалась, кто изменил свое решение на этот счет.