Используемое мной определение «Еврей» не несёт в себе оскорбления или принижения, ничего подобного. Нацизм, фашизм и прочая жестокая лажа, проповедуемая некоторыми идеологами, полезна разве что в кратком ознакомлении, чтоб понимать, как легко оправдать собственные поступки, прикрываясь ложными ценностями. А верить в их ценность или выбирать связанный с такими идеями путь — удел быдла, необразованных или слабохарактерных особей, стремящихся к тупому насилию.
Я же, применяя к Диме название многострадальной нации, подразумевал понимание обратное негативному. Мне импонировал набор личностных качеств, присущих народу Авраама, Исаака и Якова. Общность, трудолюбие, щепетильность. Евреи идеалисты, если берутся за что-то, делают хорошо. Не просто так столь много их представителей в верхушках всего мира, круче Армян.
Используя прозвище Димы, я подходил к делу с уважением. Да и признаться, если навести справки, я и сам бы в сороковых получил бы желтую звезду и парадную робу.
Однако самым уникальным и замечательным из нас Еврей не был. Так как Дима на себя всегда брал большие нагрузки, в его голове постоянно всё путалось, и он забывал о договорённостях, в добавок, как и я, совершенно неверно оценивал необходимое для завершения его дел время. Поэтому, договариваясь о чём-то с Димой, стоило напомнить о себе несколько раз, так как кусок памяти легко выпадал из его головы в любой момент. Он не раз терял из кратковременного диалога уже осуществлённый возврат долга или наоборот, давал кому-то денег, и всё в том духе. Вместо опозданий этот друг славился красивыми прокатами. Например, он сам звонил, предложив вечером выпить, но по-красивому, с закуской, а когда человек соглашался, Дима просил купить всё необходимое в связи с собственной занятостью. Наступал вечер, всё уже было готово, стол накрыт, и ждали последнего, а Дима жутко растягивал время, обещаясь скоро прибыть до последнего, а по итогу просто пропадал, куда — неизвестно, но даже желание просто остаться дома он считал достаточным для проката основанием. Мало того, что продинамит, так ещё и обязательно дойдя до крайней точки. Ну, и конечно, тёмная сторона.
Однажды Еврей позвал нас поминать Майкла Джексона — повод нажраться — и мы пришли к нему с ночёвкой. Когда все напились, он начал с криков признания в любви исполнителю, выйдя на балкон, а затем неугомонно пристал к нам c весьма странными порывами, вроде желания нас покусать. Мы с Ромой отбились от него и сбежали спать в другую комнату, заснули, а под утро из зала раздался шум, он вошёл к нам и спустя секунду выкрикнул: