— Ещё не всё… Нави обождёт. Вий всего лишь открывает нам глаза… — вновь прозвучало демоническим голосом в сознании Ирманта.
Тёмный ощутил смерть. Она нежно напевала ему колыбельную на ухо. Он увидел себя со стороны, но тут же его душу засосало в чёрную воронку, в водоворот, он будто угодил в трясину. Орталеон перестал ощущать себя частью мира или существом, он попал в непроглядную комнату и тут же потерял все органы чувств, остались лишь мысли. Асмодей резко прозрел, отчётливо увидев крупный кристалл, прозрачно-белый, пустой сосуд, валяющийся в куче красного песка, золота и пустых искр, где-то далеко, на выжженной, мёртвой планете. Кадр перелистнулся, Орта увидел кристалл поменьше, осколок темнее самого чёрного земного оттенка. Орталеон хорошо знал именно этот камень, он видел кристалл раньше, более того, владел им почти всю свою жизнь, это был прощальный подарок отца. «Ирмантианская звезда» — так его назвал родич перед своим исчезновением. То был самый крупный из когда-либо виданных Антрацитов, угольных камней или Асмодейских искр.
Орталеон никому его не показывал и всегда носил кристалл на шее внутри медальона. А иногда убирал его за пояс, в специальный карман. Одежда и ремешок были сотканы из затвердевшей атмы высокой плотности, только сильнейшие Ирманты могли позволить себе сотворить нечто подобное.
Орта напрягся и пошевелился, а медальон раскрылся, и осколок звезды выкатился. Тут же невидимая сила притянула его в центр груди умирающего. Вокруг начала скапливаться круглым пятном Ирмантианская густота, свежая из тела и уже вытекшая, что потянулась с пола обратно к источнику, словно обратив процесс вспять, но ненадолго. Осколок собрал нужное и сам превратился в источник, причём неисчерпаемый. Атма начала бурлить, а всё уничтожающее влияние крупных искр отменило своё значение для тела Асмодея. Горячий битум извергался из Орталеона ещё быстрее, чем раньше, подобно вулкану. Энергия не остывала и быстро выжирала площадь вокруг него, покрыв кожу, защищая её и растекаясь по полу с уклоном на источники чистой атмы — искры и модель планеты.
Тёмная атма полностью покрыла Орталеона, с головы до пяток, лишь местами обнажая уничтоженные участки тела. Просветы на его коже больше напоминали разрывы или шрамы, медленно склеивающиеся чёрной маной, как материалом или материей, способной заменять плоть и покровы. Смолянистые язвы сгущались — раны затягивались, превращая кожу Асмодея в какую-то резину, делая из него пластилинового человечка. Даже конечности восстанавливались, а плотная вязь полностью повторяла его прежние черты, все, кроме цвета кожи. Дискомфорт заключался в том, что смола ничуть не снисходительней отнеслась к боли Ирманта, вещество восстанавливало его, но прикипало подобно раскалённому металлу, причиняя серьёзные страдания.