Старый дракон у своих считался Чернокнижником, тёмным Магом, редким кадром среди их вида. Его специализация позволяла манипулировать мглой подобно Асмодеям, подчинять её воле и проявлять в разных видах, а не останавливаться на простом воспроизведении в качестве предмета, элемента защиты, или насыщения. Но ещё, будучи предельно рассудительным, генерал здраво оценивал соотношение сил и не собирался превращать расправу в собственный поединок. Вдруг слабость врага подложна? Лет пятьсот назад, в молодости, очень может быть, но сейчас он отправил разведать лишь одного, а сам вообще не собирался вступать в схватку.
Чемпион драконов принял приказ. Он был в разы крупнее сородичей и выглядел очень внушительно — крупная, немного невытянутая округлая пасть, около двух метров роста, внешность, сильно выбивающаяся из колонны солдат их расы. Ящера облачала тяжелая кольчуга, плетёная мелким звеном, расшитая золотой нитью и надетая поверх чешуйчатого кожного покрова. На поясе крепились длинная сабля и клинок поменьше. Чемпион никогда не проигрывал, и этот момент в его восприятии не стал исключением.
Приближаясь к Орталеону, Ящер вёл себя сверхуверенно, без страха и доли сомнения, попутно прикидывая, как ему изощрённее избавиться от проблемы, ближним ударом или уколом, разрубить тело или отрезать голову. Ирмант валялся, почти не подавая признаков жизни. Аримиец спокойно передвигался через силовой ураган, не попадая под вспышки, но в плазменное поле входить не стал, остановился около запертого в неподвижном теле врага, нависнув подобно тени горы. По сути, в самую опасную зону дракону идти не требовалось, Сейтлер лежал на краю.
Из-за проходящей сквозь тело Орты атмы его полностью парализовало, сил не хватало даже на простой поворот головы, пострадала не только поверхность тела и конечности, также разрушению подверглись внутренние органы.
Глаза Асмодея сомкнулись после того, как он потерял контроль над Ахаратом, а энергия столба ринулась в его тело. Придя в себя после частичного отключения, Ирмант отлично чувствовал, что происходит вокруг него, без визуального контакта. Находясь в полуобморочном состоянии, пережив одну смерть и вплотную подойдя ко второй, Сейтлер расходовал последние физические запасы на стремление вновь понять веки, но их тянуло вниз, как пудовые. Боли больше не было, но даже ей он именно сейчас был бы рад.
Осознав безуспешность принимаемых им мер, Орта решил сменить тактику, не отстраняться от доминирующих ощущений, а поддаться слепой ярости и мрачным, агрессивным порывам, всё святое и светлое вылетело из его разума. Ирмант мотивировался и стал движим смертью и местью.