- Она тебе рассказала? – спросила я обвиняющим тоном, все еще не глядя на своего соседа.
- Что рассказала? – непонимающе спросил Гоша. А потом запоздало добавил: - Кто рассказал?
- Слушай, хватит прикидывать шлангом. У кого еще ты мог видеть точно такой же шрам?
- Я…э... – растерялся Гоша.
- Ты был с Анфисой, - сообщила я. – И, судя по всему, она была не совсем одета.
- Да нет, мы...
- Я большая девочка, - насмешливо произнесла я.
И с притворным осуждением посмотрела в глаза своему соседу.
- Я просто увидел...
- Я поняла. И она тебе рассказала. Вы смеялись надо мной?
- Что? Нет! Почему мы должны были над тобой смеяться?
- Видимо, потому что я смешная глупая дурочка?
Последнюю фразу я произнесла вопросительно-утвердительным тоном. -
- Ника, я ничего не понимаю! – совершенно искренне признался Гоша.
Я знаю. И сейчас я все объясню.
- Так Анфиса тебе не сказала, откуда у меня почти такой же шрам?
Я намеренно употребила слово «почти». Фотографий он не делал, так что вполне можно убедить его, что шрамы немного отличаются.
- Не сказала, - подтвердил Гоша.
- А что она сказала?
- Да ничего… Мы об этом не говорили.
- Так чего же ты ко мне прицепился?
- Я не прицепился. Мне пришла в голову совершенно сумасшедшая идея...
- Какая?
Уж я-то точно знаю, какая. Но он, бедняжка, не может поверить в то, что его так вероломно обманули. Что Анфиса – это я с выпрямленными волосами, соблазнительным макияжем и стервозными манерами.
Я не стала добиваться ответа на свой вопрос, у меня другая цель: я хочу, чтобы он перестал об этом думать.
- Когда Анфиса порезалась, все скакали вокруг нее, ахали, охали, хлопотали, - начала я свою историю. - А она вела себя как капризная принцесса. Впрочем, как и всегда. Ей наложили швы, она была героем. А на меня никто не обращал внимания.
Я замолчала. Пусть Гоша прочувствует ситуацию. Я и моя высокомерная сестра. Принцесса и Золушка. Звезда и обычная девчонка. Он должен понять, ведь у него есть талантливый старший брат.
И он понял.
- И ты специально разодрала плечо?
- Ага, - кивнула я. – Той же самой проволокой на том же самом заборе.
- Точно, дурочка!
Гоша произнес это мягко, даже ласково. В его голосе явно слышалось сочувствие.
Как неловко-то! Он мне сочувствует, а я его обманываю...
Чтобы скрыть неловкость, я вскочила и начала заваривать чай.
- Я тоже в детстве делал много глупостей, - услышала я за спиной голос Гоши. – Пытался отвлечь внимание от старшего брата, и привлечь к себе. Выходило всегда по-дурацки. Примерно как у тебя.
Мои щеки залились румянцем стыда. Я задела чувствительные струны Гошиной души. Он в детстве прозябал в тени старшего брата. Но я-то нет! И я так подло использую его слабые места…