Попытка просто идти за руку провалена через пару шагов.
Прилипаем друг к другу, путаемся в ногах, чуть не падаем, когда Очкарик выходит вперед, ставить ноги мне на ступни, поднимаемся, вжимается ртом в мою шею.
Как маленький вампир.
Оставит след?
Два шага к лестнице, но меня хватает на один.
Цепляю ее трусики большими пальцами тяну вниз.
Она вздрагивает, мотает головой.
Останавливаюсь, жду, чтобы сказала, чего хочет, но в ответ только сжимает губами мою губу и ерзает животом по пряжке ремня моих джинсов.
Еще шаг.
Клочок розовой ткани остается где-то за нашими спинами, но я так спешил, что на белой коже ягодиц остались красные полоски.
До кровати целый этаж.
На лестнице все-таки спотыкаемся.
— В жопу, — я тяну ее на себя, растягиваюсь прямо на ступенях, забрасываю голову, словно приговоренный в гильотину. Затылку неудобно, но плевать. — Иди ко мне.
— Ты одет, а я совсем голая, — пытается прикрыть грудь предплечьями, но я успеваю взять ее за запястья, завести малышке за спину, сжать в одной ладони. — Я… боюсь.
— А я — нет. Перебрось ногу.
Она садиться мне на колени, и я немного толкаюсь бедрами в ее задницу, чтобы охнула, вцепилась руками в мою футболку. Вид снизу то, что надо: белая полная грудь, темно-розовые тугие соски. Надавливаю ей на спину, заставляю прогнуться. Прихватываю зубами тугую плоть, оттягиваю, лижу, пока Очкарик не начинает трястись.
И отодвигаю, заставляю сесть.
Охеренный вид, когда ее соски — во влажных следах моей слюны, моих поцелуев.
Она немного ерзает, когда проталкиваю ладонь между нашими телами.
Такая мокрая, что в голову ударяет дикое желание.
Мои пальцы легко скользят между горячими складками. Не тороплюсь, даю ей привыкнуть. Очкарик ведет бедрами навстречу, неосознанно подхватывает ритм. Краснеет и шумно дышит, но я невольно усмехаюсь, когда безошибочно угадываю слабую попытку сесть так, чтобы мои пальцы скользили вглубь, задевали клитор.
Хочешь кончить, малыш?
Тогда будет по-моему.
Осторожно, направляя, толкаю ее бедра выше и выше. Вверх по мне, держась одной рукой за перила. Расставляет ноги у меня над головой. Такая мокрая, что припухшая кожа блестит и течет.
— Антон… — Глаза такие испуганные, будто собирается меня убить.
За лодыжки уверенно наклоняю ее к себе, заставляю встать на колени.
— Сядь мне на лицо, малыш. Хочу тебя…
Правда хочу, до приятного покалывания в области копчика. И член встал, и трется об узкие джинсы, хоть матом ори.
Йени закрывает глаза, перестает дышать, когда приподнимаю голову и притрагиваюсь к ней губами. Просто целую сгиб бедра, но крепко удерживаю ладонью за ягодицу, чтобы не вздумала сбежать.