Оскалившись, Диана произнесла:
— Реми мой сын…
— Но не ваша пара. Или ваш любовник. Так?
Диана прищурилась.
— Ты больше не прикоснёшься к нему.
— Да? И почему?
— Не испытывай меня, одиночка.
— Реми хочет, чтобы я присоединилась к стае, поэтому очень вероятно, я недолго буду одиночкой.
— Он не хочет тебя или твоих друзей в нашу стаю, — издевалась Диана. — Ему нужен приют и земля, на которой он стоит — больше ничего. Он пользуется тобой, пытается тебя обработать, чтобы победить. И получит то, что хочет. Ты для него ничего не значишь.
— Если вы в этом так уверены, почему сейчас здесь и говорите держаться от него подальше?
— Ты одиночка, этого уже достаточно.
Но было что-то ещё. Макенна подозревала, что в каждой женщине, появляющейся на горизонте сына, Диана видела угрозу. Мать больше не уверена в своём месте в жизни сына. Может, из-за власти и авторитета, которые теперь у него были. Может, потому что теперь, когда он уже взрослый она не могла его контролировать, как раньше. А может, сомневалась в возможности сексуальной привлекательности для него. Ну, если парня интересовали маленькие мальчики, то тело матери его точно не заинтересовало бы. Должно быть, она почувствовала его равнодушие, и волновалась, что это означало. Опять же, Макенне было почти его жаль. Но то, что его обижали, не давало права переносить эту обиду на других. Он мог бы стать защитником других от такого вреда. Но пошёл по другому пути, лишая детей невинности, несмотря на то, что знал, как это ранит.
Решив, что лучше выпроводить эту ненормальную до того, как поддастся искушению воплотить в жизнь насильственные фантазии, крутящиеся в голове, Макенна заставила себя улыбнуться.
— Ну, было приятно с вами поболтать. Не хочу вас задерживать, поэтому… — Она щёлкнула пальцами.
— Думаешь, можешь меня сбросить со счётов? Считаешь меня слабой?
— Я думаю, что вы чокнутая и злобная, так запудрили мозги своему сыну, что он стал таким же больными и развращённым, как и вы.
Диана покраснела. В выражении её лица не было стыда или угрызений совести, только гнев. Она не отрицала своих поступков или защищала себя, что очень смущало. Могла ли она на самом деле не понимать, что делает что-то плохое? Если так, то она настолько же безэмоциональная, насколько и извращённая
— Просто держись подальше от моего сына. — Она ушла с высоко поднятой головой. Кому-то нужно убить эту суку. Макенна лишь надеялась, что карма припасла пару идей для Дианы Дикон.
У Макенны зазвонил телефон. Она выудила его из кармана и посмотрела на имя звонившего.
— Привет, Мэдисон!