— Позвони, когда тут закончишь. — Она кивнула, помахала Заку на прощание и вернулась в приют.
Когда Дон пошла следом, Райан спросил:
— Мы можем поговорить?
Дон выгнула бровь.
— Конечно. Всё в порядке?
— Ты знаешь что-то о старой стае Макенны? Она рассказала, что её изгнали ещё ребёнком, и ничего не помнит.
Дон пристально на него посмотрела.
— Правда, она ничего не помнит.
— Я не спрашивал, правда ли это, мне интересно, что ты знаешь.
— Зачем мне рассказывать?
— Макенна говорит, что её не беспокоит незнание из какой она стаи. Но мы оба понимаем, что это не правда. — Очевидно, этого не достаточно, чтобы развязать Дон язык. — Ей больно, что она даже не знает настоящего имени матери. Я не хочу делать ей больно, поэтому не желаю, чтобы она искала ответы, если правду лучше не знать.
— Макенна и вправду тебе небезразлична?
Он заворчал, ведь, казалось, это очевидно. Люди говорили, что поступки красноречивее слов, но не замечали этих поступков.
Дон глубоко вдохнула.
— Я мало что знаю о Фионе. Её нашли мёртвой в парке. Когда полиция пришла в её квартиру нашли Макенну, которая прожила там одна два дня. У Фионы было несколько фальшивых личностей. В квартире не было никаких личных вещей, которые могли указать на её корни. Но было кое-что… не знаю, поможет ли это узнать её историю, но это странно.
Райан сделал шаг ближе.
— Что?
— На её спине был выжжен образ саламандры. Словно кто-то оставил клеймо раскалённым железом.
Образ цеплялся за память. Райан слышал о таком раньше, но откуда? Ответ ускользнул в ту же секунду, как он потянулся за ним.
Дон вздохнула.
— Глубоко внутри, она хочет найти их и понять, что произошло. Больше всего, Макенна хочет поговорить с людьми, которые изгнали их — потому что ненавидит несправедливость — или может именно поэтому ненавидит несправедливость. И думаю, она убеждает себя, что это всё неважно, потому что так ей будет не больно из-за того, что они сделали, и она будет им неподвластна.
Райан понимал. У Макенны мягкое, сочувствующее, разбитое сердце. Встретиться лицом к лицу с прошлым — пережить сильнейшую боль, поэтому она выбрала жить в отрицании. Примитивный защитный механизм, который в разной степени использовало большинство людей, и иногда это единственный выход, чтобы жить дальше. Макенна не видела лишь того, что завершение этой истории поможет исцелиться.
Кивнув Дон в благодарность за честность, Райан сел в Шевроле и поехал на территорию стаи Феникс. Как только Зак обустроился, Райан вернулся в свою комнату и набрал знакомый номер.
— Гаррет, у меня вопрос.
— Ну, и тебе привет, сынок.