6
Домой я вернулся в субботу.
День стоял теплый, тихий. Хороший для всех весенних работ. Все наши, за исключением тети Нади, были в саду. Катя, важная, в очках, с ученым видом ползала по клубничным грядам, обстригая старую листву. Ленка приводила в порядок малинник. Отец с Дениской занимались яблонями. На маленькой тачке Дениска отвозил сухие яблоневые ветки к костру у забора. Душистый дым тянулся над землей.
Сад — слабость отца. На нашей улице за каждым домом — просторный земельный участок. Вид большинства довольно унылый. Ничего нет, только картошка и несколько грядок с овощами. Наш участок выглядит веселее. Отец любит возиться с фруктовыми деревьями и цветами. Главное его пристрастие — сирень и георгины. Сирени у нас много, кустов двадцать различных сортов. Распускается она в нашем саду первой в городе, и есть такие сорта, что цветут все лето, почти до осени. А к той поре, вплоть до первых заморозков, вовсю красуются высокие кусты георгинов, самых причудливых и редкостных расцветок.
— С приездом!— встретил меня отец.— Вот хорошо... Прибыла дополнительная рабочая сила.
— Дайте ему отдохнуть,— вступилась за меня Катя.
— Успеет,— тут же возразила Ленка.— Ничего ему не будет, если немного и потрудится. Помоги мне...
Я, не отлынивая, переоделся в комбинезон и присоединился к Ленке в малиннике.
Работы в саду никогда меня особенно не увлекали, и по мере возможности я уклонялся от стариковского занятия. Но сейчас мне хотелось поскорее кое-что выяснить у Ленки. Этим и объяснялась сегодняшняя покорность.
— Тебе знакома Тоня Сизон?— сразу же спросил я Ленку. Она пожала плечами.
— Сизон? Чудная и редкая фамилия. Нет, не слышала о такой девушке.
— Вспомни хорошенько своих знакомых. Ленка задумалась.
— Не знаю... А что такое?
Я рассказал ей о странном поведении нашей кондукторши, обрисовал ее внешность.
— Может, дочь Константина Григорьевича? — неуверенно предположила она.— В самом деле, отчество совпадает. Мельком видела несколько раз на нашей улице. Однажды встретила пьяную. Рассказывали о ней много плохого.
— Плохого?
— Да. Чему ты удивляешься?
— Как-то не вяжется... Константин Григорьевич о ней ничего не говорил?
— Не слышала... Наверное, ему не очень приятно вспоминать такую дочь. Поговори с папой. Он ее лучше знает.
Я пошел к нему.
Отец воткнул в землю лопату, которой окапывал яблоню, и удовлетворенно оглянул сад.
— Помочь?— спросил я.
Его, наверное, удивило мое неожиданное трудолюбие.
— Спасибо,— сказал он, отказываясь от моих услуг.— На сегодня хватит. А ты отдыхай.
— Давай помогу,— настаивал я, отбирая у него лопату.— Немного покопаюсь. Не очень устал, рейс прошел по-хорошему.