— Они похожи на невест, — пробормотала Ветта, разглядывая проплывающие над ней своды.
— Кто? — не понял мастер Кан.
— Клибисы, — пояснила она.
— Разве невесты носят белое? — спросил он, укладывая ее на скамейку и садясь на землю рядом. Столь резкая смена темы разговора его не удивила. Леди Ветта часто говорила бессвязные, на первый взгляд, вещи, но он знал, что все дело в невысказанных вслух словах: где-то внутри ее головы прокручивались длинные монологи, но с губ всегда срывались лишь их жалкие обрывки. Поэтому люди не понимали миледи. А ее раздражала их непонятливость. И потому мастер принимал как должное все ее странности — только так можно было оставаться с ней рядом.
— Они похожи на невест, которых отдают замуж против воли, — сказала она, устраиваясь поуютнее и борясь с неожиданно нахлынувшей дремотой, усиленной головокружением. — Посмотри, как падают лепестки. Не правда ли, они похожи на слезы?
Кан послушно проследил за падением лепестков: клибисы цвели постоянно — у них и листьев-то не было, только лепестки — и каждую ночь с тонких ветвей осыпались увядшие соцветия. Нет, они не были похожи на слезы. Но падали очень красиво. И в этом действительно было что-то печальное.
— Когда я умру, похорони меня под клибисами, — спокойно сказала Ветта, лежа на твердых досках и глядя в небо сквозь чернеющие ветки.
— Миледи, ну что за глупости, — нахмурился Кан, готовясь разнести в пух и прах упаднические настроения и прочитать подбадривающую речь, но Ветта не дала ему повернуться: ухватила за шею холодными твердыми пальцами, притянула к себе и прижалась лбом к выступающему позвонку. Кан замер.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— За что? — в легком оцепенении пробормотал мастер, боясь шевельнуться и спугнуть момент.
— За все. Ты сам знаешь. Что же касается моей семьи… Не лезь. Просто не лезь. Забудь про этих детей. Если мой отец решил заполучить их, он этого добьется. Мы с тобой десять лет прожили вне дома Санвай, столько трудов положили на то, чтобы ни от кого не зависеть. Так не суйся обратно в этот гадюшник.
Мастер промолчал. Леди Ветта поежилась и неожиданно запустила холодные пальцы ему за воротник. Кан вздрогнул.
— Тепленький, — удовлетворенно протянула она, грея пальцы под его белым нарядом.
— Может, в дом пойдем, — предложил Кан: у него на плечах словно лед растапливали. — Холодно.
— И все-таки правильнее было бы просто всех убить, — снова сменила тему разговора леди Ветта, но руки убрала.
Белый мастер медленно повернулся к ней, смущенно потерев шею.
— Большую часть этих гадов я убила бы лишь за то, что в их жизни нет смысла, — сказала Ветта, повернувшись к нему и то ли не заметив того, что только что делала, то ли уже забыв об этом. — Нет, ты не подумай, я их не ненавижу… Я бы сказала, что они животные, но это неправда: во-первых, они все-таки люди, а во-вторых, на животных хотя бы посмотреть приятно. В их жизни есть смысл. Животный, конечно, простенький. А у человека должна быть своя, человеческая цель. Если ее нет, если жизнь человека посвящена только самоудовлетворению, то он есть самая никчемная тварь на земле и не заслуживает права на жизнь. Паразиты они, вот кто.