На территорию, практически сравнимую с владениями монастыря.
Хотя нет, конечно же намного меньше. Однако в темноте было сложно понять, где начиналось и заканчивалось это широкое поле.
Перед нами показался невысокий дом, стеклянные стены которого отражали яркие фары Рендж Ровера.
— Только не говори, что это твой, — удивленно разглядывала я двор, освещенный низкими уличными светильниками.
— И не скажу. Потому что не мой.
— А чей? — громко спросила, выходя из машины.
Было ветрено. Волосы практически сразу были запутаны воздушным порывом.
— Одного знакомого.
— Кого-то с церкви? — приподняла бровь, потихоньку замерзая.
— Нет, — улыбка была заметно даже в темноте, — Пришлось связаться с одним товарищем. Позволил пожить здесь по старой дружбе.
— То есть, — подытожила, — мы будем оставаться здесь пару дней, пока не отправимся в Неаполь?
Не дождавшись ответа, ноги сами вынесли меня на деревянную дорожку, выходящую к морю. Встречный ветер пробрал меня до кости, но я отчаянно шла к берегу, на ходу снимая кроссовки, словно в трансе.
Мне не важно было, насколько я приехала сюда и какая была температура воздуха. Важно лишь то, что я могу чувствовать себя свободной, хотя бы на это мгновение.
Все вопросы выветрились, и стали мимолетными. Я лишь желала, чтобы меня оставили здесь. Вот так, коленями на песке встречать восход. И последующий восход. И восход после него.
— Нравится? — чуть громче воскликнул Ник. Голос заглушался шумами ближайших волн.
Я не смогла ответить, а лишь ощущала горячие слезы в глазах, тут же сдуваемые холодом.
Почувствовала, как Ник сел рядом, внимательно вглядываясь в мое лицо. Пытаясь понять, что же сейчас происходило в моей голове.
— Софи, — чуть тише и мягче проронил он, беря меня за талию.
Я смогла лишь мельком увидеть его, когда кудри растрепались во все стороны, делая невозможным видеть что-либо вообще.
— А ведь ты прав, — голос срывался.
— В чем?
— Какая разница, попаду ли я в Рай или Ад, если я должна буду мучаться в обоих местах?
— Ты ведь в них не веришь, — скорее спросил, чем уточнил.
— Моя жизнь сейчас напоминает мне это. И кажется я уже попала в Ад…
Тяжело выдохнула, чтобы голос окончательно не сорвался.
— Я никогда не смогу накопить ту сумму, которую требует от меня агентство. Поэтому, какая разница?
— Разница в чем? — недобро прищурился. Было заметно, что он тоже замерзал. Но мое тело словно выключило термометр.
— В том, как я живу. Либо я становлюсь монахиней, закрывая себя от всего мира до конца своей жизни, либо возвращаюсь и отрабатываю то, что я обязана по контракту. Даже, если мне этого не хочется.