Воевода ухмыльнулся, прикрыв глаза. Расслабившись, он стал слушать переливчатые трели соловьев. Прохлада первых майских деньков, вначале укрощала пение божьих пичуг. Но как только совсем потеплело, они уже не унимались от зари до зари.
– Здравы будете люди добрые…
Незнакомый голос, выдернул воеводу из полудремоты. Гордеев сел, открыв глаза.
Недалеко от себя он увидел кряжистого вида старика. Его длинные седые волосы были перехвачены обручем. Такая же борода свисала до груди, но была хорошо расчесана. Видимо ее обладатель постоянно ухаживал за ней. Одет старец был в широкие холщовые штаны, лапти и рубаху, подпоясанную веревкой. За спиной у него, на широкой кожаной перевези, Дмитрий разглядел старые гусли.
Старец низко поклонился в сторону Гордеева.
– И ты здрав, будь воевода.
– От куда знаешь? – удивился Дмитрий.
– Слухами земля полниться, – ответил старик, – да и кто на Руси не знает спасителя земли русской.
– Ну, это ты выдал! – усмехнулся Гордеев, – прямо таки и спаситель? Я не богатырь, какой былинный, а человек из плоти, крови и костей, да посильнее меня на Руси мужи имеются. Змея Горыныча мне победить не довелось, да чашу вина в полведра я не осилю, упаду замертво.
– То не я выдумал, – старец устало опустился на торчавший из земли валун, положив свой инструмент на колени. – О тебе весь народ русский шумит, знать надежду на тебя великую возлагает. Вот послушай…
Гусляр тронул струны и запел, хорошо поставленным голосом.
Пел он о силище темной, что на Русь войной двинулась. О зверствах, творимых ими на землях захваченных. Пел он о боярине Черниговском, что поднял на священный бой всю землю русскую и сокрушили силу темную.
Старец умолк. Но еще долго все вокруг молчали и не могли опомниться. Настолько поразил их рассказ, положенный на музыку.
– Ух, ты, – выдохну воевода, наконец, придя в себя, – да у тебя талант. Прямо дух захватывает.
– То не я, – улыбнулся гусляр. Он принял от ратника чашу с вином, выпил ее до дна, вытер усы, а затем продолжил, – то народ былины складывает. Я лишь разношу их по всей земле.
– Что же, старче, присаживайся ближе к костру, да по трапезничай с нами, – предложил Дмитрий.
– Благодарствую, – не стал отнекиваться гусляр. Он подошел к самому огню и сел на расстеленный для него плащ. Отложив в сторону инструмент, старец взял плошку с рассыпчатой кашей, вытащил из-за пояса деревянную ложку и стал с удовольствием поглощать пищу. Ел он не торопясь, подставляя под ложку ладонь, чтобы не одну крупинку не обронить на землю.
Дмитрий также поел, но от вина отказался, запив пищу студеной водой из реки.