Положение на некоторое время спас епископ Иосафат. Он вышел из городских ворот. Поддерживаемый двумя кардиналами, епископ поднялся на заранее сколоченный помост. Собравшаяся толпа стихла по взмаху его руки.
— Земли, которые вы населяете, сдавлены границами. Они стеснены вашей многочисленностью. Отсюда происходит много распрей и войн. Но все ваши страны объединяет священная католическая церковь и вера в бога нашего Иисуса Христа. Несметные полчища нечестивцев вторглись на нашу землю. Так пусть прекратятся между единоверцами ненависть и вражда, утихнут распри и раздоры. Вера наша ждет защиты.
Затаив дыхание собравшиеся слушали слова Иосафата, о том что нечестивые варвары захватили в Венгрии и Польше священные для христиан реликвии, что они превратили храмы в отхожие места. Убивают духовных лиц. Уничтожают и превращают в рабов христиан.
— Нельзя более терпеть святотатства, — продолжал вещать епископ, — весь христианский мир должен подняться на священную битву с неверными, и каждый воин достоин пришить на свое одежду крест, в знак принадлежности к небесному воинству.
Иосафан закончил свою речь полным прощением всех грехов и долгов, тех же кто примет смерть в битве за веру, ждет вечное райское блаженство.
Речь епископа произвела надлежащий эффект. Тысячи людей, опустившись в едином порыве на колени, произнося молитвы. Рыцари подходили к помосту, становились на одно колено, опираясь на обнаженный меч, просили благословения.
Наконец наступил день, которого все ждали. Монгольская тьма двинулась на Краков. В мгновение лагерь пришел в движение. Армия выстраивалась, готовясь к битве. На возвышение, в окружении военачальников, на коне гордо восседал Генрих второй. Ветер развивал его плащ с вышитым на груди орлом и сине-белый плюмаж из перьев на его шлеме. Широкий пояс с золотой пряжкой поддерживал в украшенных ножнах, меч с рукоятью, покрытой драгоценными камнями. Сурово гремели трубы, разносился лязг оружия, когда полк за полком проходил мимо полководца.
— Ты выполнил мою просьбу? — спросил Гордеев, подведя своего коня к командору ордена Тамплиеров.
— Да, — ответил брат Робер, — двадцать рыцарей готовы поддержать нас.
— Двадцать? — в задумчивости произнес Дмитрий, — всего четыреста бойцов. Придется вступать в битву в самый последний момент.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал, стоящий тут же Гельберт, — иначе нас могут обвинить в измене.
Войско Генриха было выстроено в четыре отряда, размещенных один за другим.
Перед атакой ордынцы подожгли степь. Жухлая трава мгновенно вспыхнула. Над полем расползся удушливый дым. Под прикрытием дымовой завесы сражение со стороны монголов открылось обычной атакой легкой кавалерии, на быстрых приземистых лошадках. Степные лучники поотрядно выстроились цепью в круг и начали атаку, 'вращаясь перед фронтом европейцев по часовой стрелке, так, что противник всегда находился слева от стрелка. Каждый лучник успевал сделать два-три выстрела, после чего 'хоровод' уводил его из зоны стрельбы. При этом ордынцы находились в постоянном движении, а их мишени стояли не подвижно, только прикрываясь щитами. Ответный огонь арбалетчиков и лучников противника, практически не давал никакого результата. Точность же степняков была таковой, что их стрелы то и дело поражали лица, руки европейцев, и даже перерезали тетивы их луков.