Направив вороненый ствол прямо в пасть нахалу я надавил на спусковой крючок, и голова шустрого зомби разлетелась в клочья от очереди в несколько патронов.
Шорох за моей спиной заставил меня подскочить и обернуться. Твою мать, что за мертвецы шустрые пошли! Тварь с откушенным носом и всклокоченными окровавленными патлами вспрыгнула на крышу кузова и ощерилась, сипя и намереваясь перекусить гребанным мной!
— Н-на! — выдохнул я и очередью от бедра сбросил его на асфальт, потом подскочил к краю кузова и с помощью двух одиночных выстрелов вышиб патлатому мозги.
Вот дерьмо-то! На мои выстрелы сейчас весь квартал соберётся!
Внизу топтались оставшиеся два упыря, и я застрелил обоих, коротко выматерившись. Я вообще только и делаю, что матерюсь… Нехорошо, млять!
Из спортивного магазинчика вывалились Леха и Войцеховский. В руках они тащили те самые клетчатые сумки. У Войцеховского в руках была еще клюшка для гольфа.
— Что за хрень со стрельбой… — начал Леха, но тут же заткнулся, увидев тела вокруг.
— Они какие-то шустрые здесь. Нужно сваливать, — говорил я, слезая с кузова.
— Что значит «шустрые»? — уточнил Леха.
— Бегают что дурные, один вон вообще на кузов запрыгнул!
— А вы что, не в курсе? — посмотрел на нас как на идиотов Войцеховский.
— В смысле?
— Если они отожрутся мертвечинкой, то вот такими шустриками становятся. Я за одним гонял-гонял вокруг озер у нас на Молотове, хрен догнал!
— На вот этой дуре гонял? — я показал большим пальцем на мусоровоз за своей спиной. — И он убежал?
— Именно!
— Кабздец! — сказал Леха. — А вообще, надо сваливать.
Мы расселись по машинам и помчались в сторону Лунного: выезда на Береговой.
Как и всякий белорусский город, который получил жизненный импульс в советские времена, наш областной центр представлял из себя более-менее исторический центр со зданиями конца 19 — начала 20 веков и спальные окраины из «хрущовок», серых позднесоветских девятиэтажек и новостроек уже эпохи Батьки. Это я к тому, что для того, чтобы добраться до шоссе на Береговой, нам пришлось ехать через все эти спальные районы.
Картина, мелькавшая за окном «уазика» нагнетала самую мрачную тоску и чувство безысходности. Дымящиеся проемы окон, мусор на улицах, битое стекло и какие-то обломки, и зомби, толпы зомби во дворах-коробках… По сравнению со вчерашним днем их было гораздо больше, а признаков жизни — гораздо меньше.
Войцеховский протаранил бампером пробку из легковушек на перекрестке, машины с жутким грохотом разлетелись в стороны. Откуда-то из-за деревьев, посаженных вдоль улицы, за нами рванула пара «шустрых» зомби, один из них уцепился за ручку бронированной задней двери нашего «уазика», Леха дал по тормозам и дернул рычаг на положение «задний ход» — зомби сначала подмяло под машину, а потом нехило проволочило по асфальту. Взревев мотором, УАЗ долбанул приподнимающегося мертвеца по черепушке бампером и мы поехали дальше.