Прижавшись к решетке, я был в относительной безопасности и подумал про Леху и Момента. Что с ними? И вообще — какой сегодня день? Сколько я так провалялся? Я спросил об этом у моих «сокамерников», оказалось — сейчас утро. То есть почти сутки. Здорово дали мне по голове, если я так вырубился! Ощупать голову связанными руками было проблематично, но болело лицо в нескольких местах, ну и макушка тоже.
— А что тут вообще происходит? Кто эти люди? При чем тут цыгане? — я спросил об этом у блатного парня, и он ответил очень просто.
— Лобастый.
Тут до меня дошло. Лобастый был у нас в Береговом местной легендой. До того, как Батька приказал поубивать всю мафию, он был тут смотрящим, потом отсидел хрен знает сколько и вышел пару дет назад. Поговаривали, что весь скромный оборот наркотиков в нашем городе держал именно он, ну а дилерами были как раз цыгане. Тогда все это становилось ясно. И дико печально, ибо в оборот мы попали недетский…
Говорят, в любой ситуации можно найти плюсы. Я нашел один: меня не убили. Если бы не бронежилет, бродил бы я по свету в виде зомби с металлической начинкой из дроби…
— Эй, ты, мудила! — два мужика подошли к месту нашего заточения. — С тобой говорить хотят.
— Это вы мне? — спросил я.
— Тебе, мудила.
Решетка лязгнула, мужики вытащили меня наружу, я поморщился от яркого света и встал на ноги.
— Давай, иди! — меня подтолкнули в спину, и я пошел к громаде завода.
Мимо, галдя и волоча огромные сумки, прошли три цыганки. Им, видимо, апокалипсис вообще побоку. Но обустроились они капитально, эти ребята… Пулемет на крыше, мешки с песком, куча вооруженных людей. Какие-то тетки нецыганского вида варили что-то пахнущее съестным в огромных котлах, рычал мотором грузовик… Часовой с помповым ружьем у дверей в административный корпус завода… Руководство у них серьезное, однако.
Под присмотром своих конвоиров я прошествовал внутрь и по лестнице поднялся на второй этаж. Остановившись у деревянной двери со сбитой табличкой, я дождался, пока в ответ на стук раздалось разрешение войти.
Шагнув внутрь, я пошевелил связанными руками и огляделся.
— И куда ты уставился, парниша? — раздался прокуренный голос.
— Так, осматриваюсь, — я обернулся на обладателя голоса.
Пожилой лысый мужчина в мятом светлом льняном костюме, в непонятной тюбетейке на лысине и с выдающимися надбровными дугами.
— Знаешь, кто я? — спросил он.
— Знаю. Кто в Береговом вас не знает? — действительно, кто у нас не знал Лобастого?
— И чего ты моих ребятишек пострелял, парниша? — Он подошел поближе и посмотрел мне в глаза.