- Вы его не знаете, - процедила я.
- Да что ты? - Полицейский похлопал по папке, лежащей на столе. - Вот оно. Знаешь, сколько здесь бумаг на твоего хорошего парня? Очень много. Судя по этим записям, он чуть ли не каждый месяц оказывается в нашем КПЗ. И это только начало.
- Что он сделал?
- Подрался, что ж еще.
- Он просто вспыльчивый, - упрямо стою на своем.
Я не могу иначе, ведь в Романе Фирзове заключен весь мой мир. Иногда мне кажется, что я живу только чтобы бегать за ним. Печально, но факт. Я не знаю, как избавиться от этого навязчивого чувства, да и не хочу.
- Куда ж доведёт его эта вспыльчивость? Сегодня нос разбил официанту, а завтра?
Я молчу, не собираясь больше оправдывать Рому перед посторонним человеком. Мужчина вздыхает, затем отворачивается к своим бумагам. А я замираю, ожидая семейного адвоката.
И он приходит спустя полчаса, уговаривает полицейского отпустить Рому, апеллируя неизвестными мне статьями. В итоге Рому выпускают из камеры.
Я стояла у выхода, прислонившись спиной к стене, когда его вывели.
Рома очень высокий. По сравнению с ним я - лилипут. Его темные волосы, короткие по бокам и удлиненные сверху, торчат в разные стороны, сливая причёску в один сплошной веник. Чувственная нижняя губа разбита, под прямым носом уже успела застыть кровь. А в черных глазах отчётливо видится недовольство, которое при виде меня превращается в раздражение.
Рома зацепляется взглядом за мою маленькую фигурку, морщится.
- Какого хрена ты здесь делаешь? - грубо спрашивает он. - Я точно помню, что звал не тебя.
Грубость - его второе я. Он такой почти со всеми. Хотя в моей компании его хамство всегда переходит на новый уровень. В этом-то вся беда и заключается.
Рома постоянно гонит меня прочь, но я вновь и вновь возвращаюсь, словно пёсик на коротком поводке.
Я делаю глубокий вдох и шумный выдох.
- Если бы не я, ты бы так и остался в обезьяннике. Почему ты снова оказался здесь?
Вадим Сергеевич благодарит полицейского за сотрудничество, затем, не сказав ни слова, проносится мимо нас к своей машине. Запрыгивает в неё и уезжает.
Мы с Ромой выходим следом за ним. Дождь закончился, но он оставил в воздухе такую влажность, что теперь трудно дышать. Рома хлопает руками по карманам, затем из его рта вылетают такие грязные словечки, что сразу возникает желание помыть ему рот с мылом.
- Ужас, - комментирую я, чем в тысячный раз вывожу его из себя.
- Лучше молчи! - отмахивается Рома. - Я до чертиков хочу курить, а сигарет нет! Не могла купить по дороге?
- Уж прости. Я слишком спешила, чтобы вытащить тебя отсюда.