Здравый смысл, как по команде, активизировался. Он резко накинул на нее одеяло и перевернул дрожащее тело к стене, чтобы скрыть измученную студентку от постороннего осуждения.
Буквально в ту же секунду дверь предательски распахнулась. На некоторое время повисла упругая тишина. Нике даже показалось, что все кончится само собой. Но ее надежды не оправдались.
— Ника, что-то случилось? — Заявила Виктория Павловна, голосом явно не ложившегося еще спать человека.
Вероника замолчала, пытаясь претвориться спящей.
— Дочь! Я к тебе обращаюсь…
Нет. Так дело не годится. Определённо надо ей ответить. А иначе она, не дай Бог, включит свет и стянет с нее одеяло. Тогда есть риск, что она поймет то, что ей крайне понимать не требуется.
— Да, мам, — протянула девушка «пьяным» голосом, который ей даже не пришлось подделывать. Ведь после всего пережитого, ее челюсти практически не слушались, а язык был похож на салфетку.
— Ника? Я спрашиваю, ничего здесь не случилось, а?
— Случилось. Я взяла и легла спать. Можешь рассказать об этом на Первом канале.
— Что за глупые шутки? Я отчетливо слышала, что здесь что-то происходит!
— Мам, ну тебе спросонья показалось, если, — Ника чувствовала, что она начинает приходить в себя и по мере этого довольно сильно раздражаться.
— Вообще то, у меня бессонница, если ты еще не знаешь! И я все равно узнаю, что здесь. Чем ты здесь…. В смысле, ты поняла!
Девушке жутко захотелось рассказать всю правду. Правду о том, что она тоже живая. Что ей тоже требуется секс. Да в ее годы вообще каждому требуется секс! И что она уже взрослая и имеет право, если не приводить парней к себе домой, то хотя бы спокойно дрочить в своей комнате!
Но к большому счастью, что-то сильное в ее голове блокировало этот порыв гнева. И Ника сказала совсем другое.
— Да думай ты вообще что хочешь. Мне плевать. Поспать не дает…. Лезет, куда не просят. Когда уже папа приедет и тебя того.
— Что «того»? Ты что имеешь в виду??
— Имею в виду, успокоит. А то ты меня тут вообще достанешь. Сил моих больше нет, — Вероника перевернулась на другой бок, натягивая одеяло на глаза.
Этот жест подчеркивал крайнюю степень «доставания» со стороны матери.
— Что за дети… Я еще с тобой разберусь. Достали ее! — Фыркнула Виктория Павловна, закрывая дверь и удаляясь восвояси.
Ника проводила ее глазами, а потом облегченно вздохнула. Она неожиданно поняла, чем именно мог грозить приступ ее ночной страсти, и мысленно поклялась больше не делать этого так громко. Особенно это касалось тех случаев, когда бодрствующая мать, будто тигровая акула, шастает около ее комнаты.