Что ж, придется напомнить.
— К сожалению, фотографию я не сохранила, так бы предоставила тебе наглядно причину моего ухода, — я закинула назад волосы.
Влад поднял на меня вопросительный взгляд.
— Какую фотографию? — задал вопрос настороженно.
Я посмотрела в его карие глаза, и на смену холоду пришло нечто еще более леденящее, опустошающее.
— На следующее утро после того, как мы поссорились, Алина прислала на мой номер фотографию с твоего телефона. Ты и она… вы голые, — с моих губ невольно сорвалась жесткая усмешка, — в постели. Она счастливо улыбалась в камеру, а ты мирно спал рядом. Видимо, вымотался после горячей ночи с ней. Но… — я резко повела плечом, охваченная всплеском какого-то странного ревностного чувства. — Кто я такая, чтобы сейчас тебя в чем-то осуждать?
Сложилось впечатление, будто внушительный временной промежуток между тем злосчастным утром, когда я собиралась ехать к Владу, чтобы помириться, и сегодняшним вечером, когда воспоминания обострились и приняли четкую форму настолько, словно это произошло вчера, попросту стерся с лица реальности.
Так ясно я видела перед собой изображение едва прикрытой тонкой простыней обнаженной груди Алины, ее ядовитую улыбку, а во взгляде — безоговорочная победу надо мной. И Влад у нее под боком. Тоже обнаженный.
Земской стоя напротив, беспомощно старался озвучить хоть что-нибудь в качестве оправдания.
— Я… — Влад пребывал в состоянии глубокого ошеломления. Он сдавленно выдохнул и накрыл рукой горло, словно что-то внутри мешало ему свободно дышать. Да. У данного вида удушения есть название — гребаное чувство совести. — Я… Как давно ты знала обо мне и Алине?
К счастью, он не стал ничего отрицать, иначе бы я врезала ему.
— Твоя возлюбленная — очень предусмотрительная. Она позаботилась о том, чтобы я осведомилась одной из первых о вашем чудесном воссоединении.
Я была переполнена накопленной за долгие месяцы желчной злостью, предназначавшейся для Влада в полном объеме. Я испытывала лютую досаду, потому что эта женщина вмешалась в нашу жизнь, выставила меня изменщицей, а он прыгнул к ней в постель при первой возможности. Я чувствовала беспомощную ярость, потому что, прокручивая вновь и вновь слова утешения, предназначавшиеся для самой себя, все равно продолжала сожалеть о безоговорочном конце отношений.
Земской с тяжелым вздохом закрыл глаза.
— Она не моя возлюбленная, Лика, — возразил. — Все совсем не так.
Я оттолкнулась от стены.
— Неважно.
— Почему ты опять сбегаешь? — Влад поймал меня, бережно взяв за кисть.
Я хмуро взглянула на наши соединенные руки, затем перевела взор к его серьезным и печальным глазам, сосредоточенным на моем лице.