— Наше столкновение на парковке — не случайность…
Не сводя с меня глаз, Мистер Армани стал медленно надвигаться.
— Я подстроил встречу, и, как ты, наверное, уже догадываешься, все остальное так же являлось частью плана. Ужин, по завершению которого мы уединимся и займемся любовью — вот, в чем заключалась моя задача.
Что за чушь собачья?
— Соблазнить тебя, заснять нашу близость на камеру и заставить Земского поверить в то, что ты провела ночь с другим мужчиной, предоставив ему видео… — неумолимо продолжал Ледовский, безжалостно вонзая в мое сознание слова, будто острые кинжалы. — Сделать так, чтобы он оттолкнул тебя. Чтобы место рядом с ним освободилось, и его заняла Алина.
Алина.
Опять это проклятое имя.
Почему оно так портит мне жизнь?
— Поначалу я не знал, что ее цель — ты. Но даже когда мне обо всем стало известно, я не отступил. Я должен был затащить тебя в постель… А ты не поддалась мне. Сам виноват — понадеялся на свое природное очарование и не допустил варианта, в котором ты меня отшиваешь, — Костя нервно отшучивался. — В школьные годы ты любила меня, поэтому я ошибочно посчитал, что заполучу тебя без проблем… но добился только поцелуя. Скромного и быстрого. В прочем, этого оказалось достаточно. В моей машине установлена камера. Я вырезал небольшой кусочек видео, чуть-чуть… — он соединил в щепотку большой и указательный пальцы, — смонтировал и отправил Владу. Должно быть, он был вне себя от ярости?
Ледовский сделал паузу, чтобы дать мне шанс переварить бешеный поток шокирующей информации, но на данную мыслительную процедуру потребуется не один день.
— Мы с Алиной знакомы много лет, поэтому, когда она обратилась ко мне с просьбой одурить какую-то раздражающую девицу, ошивающуюся рядом с ее ненаглядным Владом, — Костя скривил лицо в брезгливой желчной гримасе, — я согласился. Как дурак… согласился на ее очередную игру с чужими жизнями и чувствами, — он горько рассмеялся. — Я… ее люблю… — Ледовский взволнованно потер пальцем висок. — Люблю эту стерву, зная, что она во многом не права… что видит перед собой только Влада… но все равно люблю. Если тебя это хоть немного утешит, то, несмотря на то, что мы обвели тебя вокруг пальца, — почетное звание самого большого кретина на свете все равно принадлежит мне.
Со вздохом, как будто с его плеч свалилось огромное бремя, Ледовский протянул мне букет. Я перевела взгляд на розы, затем — обратно на ничего не выражающее лицо Кости.
— Вот. Можешь хорошенечко ударить меня ими. Только не по лицу. Оно — моя визитная карточка.
Если бы я и стала бить, то непременно по этим бесстыжим глазам и губам, растянутым в кривоватой ухмылке…