Честно говоря, Гамову и самому в реку лезть не хотелось, там ведь трупы умерших от чумы плавают. На счастье чуть ниже острова к небольшому причалу было привязано несколько лодок. Вот на них и переправимся.
Вышли после обеда. Дождь, было прекратившийся, снова затянул свою нудную барабанную дробь по лужам, в которые улицы превратились. Набережная Конти была безлюдной, только один раз встретили пару человек, что короткими перебежками куда-то вдоль домов пробирались. Все нижние этажи были заколочены, ну да не беда, готовились ведь, у ближайшего к мосту дома оторвали с одного из окон пару досок и проникли внутрь. Это бы магазинчик, где торговали лентами, париками, перчатками и прочей роскошью для небедных парижан. Сейчас всё это было свалено в углу, а в немаленьком помещении валялись три трупа уже обглоданные крысами и следы от костра, видно хозяева, до того как заразились, пытались пищу себе готовить.
Трупы оттащили крючьями в дальний угол и завалили ненужным теперь хозяевам товаром. Изредка один из десятка Гамова выбирался наружу и наблюдал за гвардейцами. Швейцарцы смотрелись дико в своих красно-оранжевых кафтанах, все увешанные оружием и браво вышагивающие посреди безлюдного почти моста.
Словно и нет чумы. Ходили они несколькими тройками до середины моста и обратно. Что ж, на обратном пути придётся этих здоровущих петухов перебить. Их громыхающие кирасы от ножа, посланного в глаз, не уберегут. Гамову их немного даже жалко было – храбрецы. Тут чума свирепствует, а они вышагивают как на смотре в Вершилово. Нужно будет потом предложить Петру Дмитриевичу и швейцарцев пригласить к себе.
Дождались ночи. Дождь прекратился, но небо всё едино облаками затянуто, к тому же новолуние, темень, хоть глаз коли. Переплыли на лодках на остров, дальше проще, Анри уверенно вёл вершиловцев к часовне с реликвиями. Вот именно, что не с реликвией, а с реликвиями.
Ох, и доберётся Шустрик до того гада, что Петру Дмитриевичу неверную информацию дал. Оказывается, король Людовик Святой не только Терновый венец из крестового похода привёз, но ещё и большой кусок креста, гвоздь и копьё римского воина Гая Кассия Лонгина, которым тот пронзил тело Иисуса. И ещё ведь не всё. Кроме того хранились в Сент-Шапеле и губка, та самая, которую пропитали уксусом и желчью и подали Сыну Божьему для утоления жажды. Ещё были: ампула с кровью Христа, власы Богородицы, её мафорий, череп Иоанна Крестителя – всего 22 реликвии, которые были помещены в большой раке в алтаре Сент-Шапель. Помимо этих предметов в часовне хранился и золотой реликварий в виде головы с мощами самого Людовика Святого. Венец же хранился в специальном реликварии, тот представлял собой большую готическую корону с драгоценностями. Не менее ценным считал Анри Бенни, что рассказал обо всех этих сокровищах, и реликварий с изображением святого Франциска и его стигматов.