Арина подошла к коленопреклоненному мужчине. Не смотря на такую позу, он совсем не казался покорным. Избранная взъерошила его волосы. Жест, который Козел так часто делал, пока она находилась в его подчинении. Который она ненавидела. Арина надеялась, что его это злит хотя бы наполовину, как ее тогда.
— Так все-таки ты хочешь меня третьим, Избранная? Я бы тогда предпочел твой рот. Ну или могу быть сзади, чтобы не видеть твое лицо.
Арина вскинула руку, залепляя Секундусу пощечину. Но хлопка не прозвучало, демон поймал ее запястье, не позволяя коснуться своей щеки.
— Я слуга долга, а не раб, Избранная, — произнес Второй спокойно. Но в этом спокойствии звучала сталь.
И что-то все эти формулировки означали. Определенно. Арина пожалела, что не может уточнить у своего даймония-советчика. Не писать же ему сейчас, рассказывая о том, как приказала Секундусу встать на колени.
Все эти демонические связи такие запутанные. Да и нет у нее больше даймония.
— Секундус, сгинь!
С легким хлопком демон исчез. Уж что-что, а вызывать и отсылать привязанных к ней демонов Арина умела.
8. Чехия. Прага. Настоящее время
Ракель умылась холодной водой, не обращая внимания на черные потеки туши и то, что косметологи не рекомендуют таким образом смывать макияж. Она смотрела в зеркало и не узнала себя в этой растрепанной блондинке с шальными глазами и припухшими от поцелуев губами. Чуть выше левой ключицы наливалась багрянцем отметина. Клеймо Карла Зиге, утверждающее его право на Ракель Коэн. Она охнула, прикрывая засос рукой. Будто если не видно, то его там нет.
— Что я творю?! — в который раз повторила Ракель, закрывая ладонями лицо. Очередная волна жгучего смущения накрыла ее с головой. Как же ей было стыдно! За свою реакцию на Карла, за то, что вела себя как гулящая кошка, нанюхавшаяся валерьянки, вместо того, чтобы держаться в рамках деловых отношений и этикета. За удовольствие, которое она испытывала от его прикосновений и поцелуев. От одного воспоминания обо всем этом ее тело свело сладкой судорогой желания.
— Проклятье! — Коэн еще раз умылась ледяной водой, пытаясь прогнать маячившую перед глазами картинку. То, что происходило в машине, на столе. Потемневшие от страсти глаза Карла Зиге. Ведь он тоже хотел ее? Что же такое важное заставило его уйти? Плевать. Она не будет об этом думать. Это не ее дело.
— Ничего не случилось. Так, несколько поцелуев. Все. Ничего не было и больше ничего не будет, — уговаривала себя Ракель, ходя взад-вперед по комнате и собирая злосчастные раскатившиеся пуговицы. Она переоделась в домашнее, потом еще раз в джинсы и свитер с высоким воротом, хорошо закрывающим красную отметину на шее.