— Это что? — указала взглядом на коробочку, которую он положил прямо передо мной.
— Открой и узнаешь, — пожал он плечом, нервно поджав губы.
Его волнение в тот же момент передалось и мне. Нерешительно коснулась пальцами мягкого бархата. Секунду подумав, всё же открыла коробочку и лишилась дара речи.
Твою мать! Кольцо! Он серьезно?!
— Костя…
— Послушай, прежде, чем дать ответ, о котором ты сейчас думаешь, — остановил он меня. — Я думал об этом всё лето. Не было ни дня, когда бы я не думал о тебе и не мечтал, чтобы ты провела это лето со мной. Я восхищаюсь тобой, твоим внутренним стержнем, самодостаточностью… — он замолчал, подбирая нужные слова. — Ты сильная и это круто, но я хочу быть сильным для тебя. Понимаешь?
— Не понимаю, — покачала я головой и встала из-за стола. Меряя кухню быстрыми шагами, бросала растерянный взгляд на злосчастную коробочку. — Я не понимаю, Костя. Нам всего по двадцать лет. Какая, нафиг, женитьба?! Ты кого собрался смешить? Своих родителей? Одногруппников?
— Почему смешить? — встал он на моем пути и положил теплые ладони мне на плечи, остановив мои метания по кухне. — Что смешного в том, что я хочу быть с тобой? Не хочешь, чтобы о нас узнали одногруппники или какие-то родственники, мы можем тайно пожениться. У меня есть квартира, в которой нас никто не тронет. Ты будешь максимально защищена от любого вмешательства в нашу жизнь…
— Посмотри на меня внимательно, — оборвала я его.
— Смотрю.
— Ниже посмотри.
— И?
— Тебя ничего не смущает? — положила я руку на уже немного округлившийся животик под тканью обтягивающей майки.
— А меня должно что-то смущать? — нахмурил он брови.
— А ты считаешь, что ничего?
— Беременность трудно назвать ничем, — улыбнулся он уголком губ, без особого веселья. — Но это твоя беременность и, если ты захочешь, то я готов ее принять.
— Что ты несешь? — спросила я шёпотом, качая головой.
На глаза отчего-то навернулись слезы. Подняла взгляд к потолку и дала себе возможность отдышаться и прийти в себя.
— Поль, — произнес робко Костя, собирая подушечкой большого пальца, сорвавшуюся слезу.
— Ты хоть представляешь, на что себя обрекаешь?
— На счастье с любимой девушкой? — предположил он, тепло улыбнувшись.
— На осуждение со всех сторон. Я беременна, Костя. И беременна не от тебя.
— Скажем, что от меня. Заодно у всех отпадут вопросы касаемо нашей скорой женитьбы. Я для всех стану идиотом, который не умеет пользоваться резинкой, а ты будешь не при чем.
— Нет, Костя. Я стану корыстной сукой в глазах всех. Сукой, которая залетела только ради того, чтобы затащить такого хорошего мальчика как ты в загс.