Только вот девку спровадит — нервирует одним своим присутствием. Еще и обморок этот… Блэйк недовольно повел плечами. Видел ведь себя в зеркале и никаких иллюзий не испытывал, а все равно задело. Принцесса, чтоб ее… Потасканная.
А перед глазами настырно маячила картинка двух соблазнительных округлостей. Прямо пальцы кольнуло от желания обласкать темный кружочек соска, а следом и на вкус попробовать.
Блэйк сплюнул затопившую рот слюну. После полнолуния всегда так — яйца просто взрываются. Уже и сам на ладан дышит, а Бритни от него все равно выползает едва живая.
— Животное, — засмеялся в голове хриплый голос. — Сотка сверху, за моральный ущерб.
Он тогда две накинул. И не потому что повелся на сказанное — Бритни не страшны ни огонь, ни вода, ни звери вроде него. Такая же выжжена изнутри, она избегала разве что конченых извращений.
Да, пора валить в клуб. Набрав воды, Блэйк поднялся наверх. Девчонка все так же лежала на полу. Токая шея искушающее-беззащитна, бедро красиво очерчено черной тканью халатика. Интересно, а задница у малышки имеется?
Рука дернулась, выворачивая на девку ледяную воду. Хватит. У него и так полно заразы в доме.
— Подъем, красотка, — хлопнул по ободранной щечке, — вставай и выметайся отсюда.
— М-м-м… -тихонько застонала девчонка, — что… Ой!
Едва разлепив веки, девка шарахнулась в сторону. Наскочила на диван и снова шлепнулась на задницу. Смешно перебирая ногами, отползла к самой стенки и с ужасом уставилась на него.
* * *
Не пялиться. Ей ни в коем случае нельзя пялиться. Это не вежливо, и глупо, и… и опасно! О, боже… Что за урод такой?!
Взгляд намертво примагнитило к огромной полуобнаженной фигуре… Плевать, что мужик больше напоминал бодибилдера-переростка — рост и ширина плеч пугали Мэл в последнюю очередь. Кто его так изуродовал?! Авария, он сам, или… нет, ей срочно надо отвернуться! Но вопреки здравому смыслу, Мэл снова и снова рассматривала свернутый на бок нос и рваные отметины шрамов, обезобразившие лоб, скулы, щеки и даже тело.
Три вспухших рубца шли наискосок от брови и некрасиво оттягивали правый уголок рта вниз. Одна мочка уха будто припаяна к коже, второе рассечено. В линию абы как подстриженных волос врезался ожог, выгрызая неровную кромку. И только глаза…
Мэл облизнула пересохшие губы. Какие яркие! Под черным веером ресниц сверкали янтарно-карие звезды. Злая насмешка! Кусочек невозможной красоты среди истерзанной и смятой плоти.
— Все рассмотрела? — выгнул широкую бровь мужчина, и черты лица, как ужасная мозаика, исказились еще больше.