— А где вы работаете? — не смогла сдержать любопытства.
— Твоей милостью переквалифицировался в няньки, — проворчал Блэйк, щедро смачивая кусок ваты.
Мэл надулась. Обязательно напоминать? Она и так чувствовала себя должницей по всем фронтам. Ради нее терпели неудобства… И кто! Мужчина, который мог пинком выпроводить ее на улицу или вообще завалить на кровать и использовать. Но вместо этого вон как аккуратно порез обрабатывает. Даже не больно совсем, нежно так…
— А-а-а-а! — заорала во все горло. — Садист! — дернула поврежденной конечностью. Но на нее не обратили внимания! Блэйк продолжал давить на ступню. От боли в глазах поплыл туман, и Мэл что есть сил забарабанила кулаками по мужскому плечу:
— Пусти! Больно!
— Есть! — с ненормальным азартом рявкнул мучитель. — Теперь чисто.
Мэл сквозь слезы посмотрела на окровавленную ватку и всхлипнула. Нога горела огнем.
— Ну все, хорош разводить сырость, — проворчал гад.
А ей еще хуже стало. Подумаешь, боль — так ведь это для пользы, но истерика не спрашивает, когда и по какому поводу заглянуть в гости. Все трудности, свалившиеся на нее в последние дни, разом отрастили когти. Спрятав лицо в ладонях, Мэл как могла пыталась взять себя в руки. Но ни прикушенные губы, ни стыд показаться плаксой не помогали остановить слез.
Сбоку слышалось тихое бормотание — кажется, ей что-то говорили, и даже трогали за плечо, но Мэл с головой захлестывало ощущением безнадежности. Почему же все так криво? За какие грехи ее жизнь опять скрутила? Вроде поступала по совести, никому дурного не делала, а вышло все через задницу…
Вокруг плеч обвилось теплое, а потом легкие заполнил знакомый аромат мужчины. И больше никакого алкоголя, только древесно-терпкие нотки, а еще немного запаха кожи и чего-то совсем непонятного, но очень вкусного.
На голову опустилась огромная ладонь и подтолкнула ближе. Мэл послушно уткнулась в широкую и очень горячую грудь. Стиснула черную майку изо всех сил и заревела в голос, проклиная собственную дурную судьбу.
Вокруг плеч осторожно сомкнулся стальной капкан. Сжал крепко и надежно, укрывая от гнавшихся по пятам неприятностей.
— Хочешь мороженого?
— А?
Какого, черт возьми, мороженого? У нее жизнь, как карточный домик, рухнула, нога болит до искр перед глазами, а тут — мороженое?
— Хорошие девочки всегда едят мороженое, когда им плохо. И смотрят что-нибудь сопливое…
Мужчина осторожно погладил ее по голове. Потом вдруг гулко выдохнул.
— … Прости. Из меня хреновая медсестричка.