Нога Майлса под столом коснулась моей, и я изо всех сил постарался не смотреть в его сторону. Я почувствовал на себе пристальный взгляд сидевшей рядом Бет и, слегка ей улыбнувшись, повернулся к Джеку.
— Я прекрасно провел время. И очень ценю ваше гостеприимство. — Потом я подмигнул Сюзанне. — И то, как вкусно меня кормили.
— О, ты просто заглядывай к нам в любое время, ладно? — сказала она, сцепив руки под подбородком. — Мы так рады, что наша Бет наконец-то встречается, и к тому же, с таким милым и красивым мужчиной. Вы определенно подарите нам великолепных внуков.
Бет поперхнулась водой:
— Мам!
— Что? — спросила Сюзанна. — Уверена, что вы уже говорили о будущем. То есть не обязательно делать это завтра, но часики-то тикают, дорогая.
— О господи! — застонала Бет и обхватила руками голову. — Я не настолько старая. И у меня нет срока годности.
— Но ведь есть...
— Уже нет. Сейчас женщины заводят детей, когда им уже за пятьдесят...
— Пятьдесят? Глупость какая.
— Это называется «другое время» и «достижения медицины», — заявила Бет, и ее лицо покраснело.
Майлс покачал головой:
— Я рад, что у меня нет яичников.
— То, что ты не можешь рожать, еще не значит, что я не жду от тебя парочку детей, — сказала Сюзанна, указав вилкой в его сторону.
— Ну, может, тебе здесь Рик поможет? — спросил Майлс.
Рик пожал плечами и наколол на вилку кусок индейки:
— А почему бы и нет. Нельзя же позволять суперсперме пропадать зря.
— Рик! Ты мог бы не говорить «суперсперма» за столом? — выпалила Бет.
Майлс сморщил нос:
— Не думаю, что ты вообще должен говорить «суперсперма».
— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, не связанном с детьми, или... и не о том, от чего они появляются? — спросила Бет, отодвигая тарелку.
— Ладно, ладно, — сказал Джек, поднимая руку. — Шон, почему бы тебе не рассказать нам о своей семье?
Я предпочел бы продолжить разговор о детях. Мысли о своей семье, особенно во время праздников, раздражали, и мне не хотелось объяснять ничего Джеку или кому-либо из их семьи, даже Бет. Разве что Майлсу. Я не мог просто взять и сказать, что моя семья сторонится меня потому, что я гей, и что я скрывал этот факт от них в течение многих лет, потому что знал их реакцию и не хотел оставаться один.
— Я, э-э... — потянул я воротник рубашки. — У меня нет семьи, о которой можно было бы поговорить.
— Что? — Сюзанна ахнула и сжала свое ожерелье. — Что значит, у тебя нет семьи?
— То и значит. У нас... серьезные разногласия.
Я встретился глазами с Майлсом и прочел в его взгляде понимание и печаль. Его нога снова коснулась моей, и напряжение в груди начало ослабевать.