Хадиль бежала по огромному дому и в дверях налетела на незнакомого мужчину. Тот пошатнулся, но устоял, ещё и девушку подхватил.
— Простите! — прошептала та с такими несчастными глазами, что могла разжалобить каменную статую.
Незнакомец, всё ещё поддерживая дрожащую Хадиль, покачал головой:
— Ничего-ничего!.. Что с вами случилось? Кто вас обидел?
— Никто. Это я обидела нечаянно!
Гетаец потрясённо смотрел вслед девушке, выскочившей за двери. Услышав торопливые шаги, мужчина повернулся к спешащей хозяйке дома.
— Озгюр? — Умут кивнула своему старинному приятелю.
Тот кивнул в ответ и перевёл взгляд на рыжеволосого незнакомца, который оглядывался по сторонам, по всей видимости, в поисках той самой расстроенной красавицы.
— Умут, дорогая, что происходит?
— Скоро узнаю, — туманно пообещала гетайка, потом вспомнив приличия, махнула рукой. — Озгюр анак Дайли — мой хороший друг, а это Лан ис-Короуш — товарищ моего Радима.
Мужчины кивнули друг другу, но мысли были заняты иным.
— Приехал Радомир? — в тёмных глазах гетайца вспыхнул интерес.
— Да. Вот такой сюрприз! — женщина повернулась к Лану: — Ну-ка, сходи отыщи Хадиль, пока она не напридумывала себе не пойми чего. Мы с Озгюром будем ждать вас на веранде.
Лан только этого и ждал и почти бегом бросился за подругой. Гетаец повернулся к Умут.
— А где Радим? Я хочу повидаться с ним.
— Успеешь, Озгюр! У него сейчас идёт куда более важный разговор.
…Радомир и Огнеяра остались в обеденном зале одни. Альвийка сидела за столом, закрыв лицо руками. Мужчина тяжело вздохнул и пересел на соседний стул:
— Почему ты скрывала случившееся в Соляных пустошах?
Видунья на секунду задумалась:
— Раньше не хотела тебя радовать. Сейчас не хочу огорчать.
— Ненавидишь меня?
Огнеяра повернулась к нему.
— Нет, Радим!.. Ты же понимаешь, что такое альвийские грёзы! Это не ваши воспоминания. Тогда в лесу ты заставил меня вернуться назад, заново испытать те чувства. Но правда в том, что моя ненависть и жажда мести остались в прошлом. Сейчас я не испытываю к тебе ничего подобного!
Мужчина осторожно взял её ладони, прижался губами к тонким пальчикам и выдохнул:
— Прости меня!
Альвийка закрыла глаза. Он уже говорил «прости» раньше, но тогда это было признанием своей ошибки. Сегодняшнее «прости» сильно отличалось. Сейчас Радомир действительно раскаивался в случившемся. Девушка шумно выдохнула:
— Давно простила, Радим.
— Но ты рассказала Хадиль.
— По другой причине.
— По какой?
— Она тогда думала о смерти, мечтала умереть. А меня это всегда злит: когда люди не ценят свою жизнь и готовы отказаться от неё из-за первой же трудности. Я ещё могу понять, когда жизнью жертвуют ради кого-то. Но умирать потому, что кто-то обидел тебя, замучила нищенская жизнь или любимый выбрал другую… Это кощунство! И такая глупость!