Ага, три раза, как любит с ехидной ухмылочкой говорить леди Говард. Вот она бы точно поняла, что если дают лопату, надо брать. Лучше сразу две. Но…
Малины было много. Очень много. Она заполонила всю заднюю часть участка, заплела забор и покушалась на курятник. Правда, около дорожки ее недавно собирали, а для Ангела Небесного по имени Яна требовалась не какая-то там обычная малина средней спелости и невнятной крупности, а самая лучшая. Такая, чтобы Яна снова жмурилась от наслаждения, касаясь нежной ягодой не менее нежных губ. О, за завтраком Лоуренс убедился, что кроме ангела в ней живет еще и демон-искуситель. А как она целовалась!
Короче говоря, не надо было думать о поцелуях, которые последуют за приготовленным им ужином. Не надо. Следовало не лезть в самые дебри, а смотреть под ноги и думать, зачем при сборе малины нужна лопата.
Потому что мокро, да. Мокро по-русски — это значит болото. Вот кто, кроме русских, догадается посадить малину на болоте?! Таком, что Лоуренс с полным бидоном проклятой ягоды застрял посреди малинника, и теперь — ни туда, ни сюда.
Хорошо хоть надел те ужасные сапоги под названием кирза! Болото засосало их по щиколотку и теперь жадно и мерзко чавкало при малейшей попытке шевельнуться. То есть, как только Лоуренс переносил вес на одну ногу, чтобы вытянуть другую, первая уходила в вязкую почву еще глубже. А малиновые кусты вокруг тряслись и корнями тянули обратно. На удобрение.
Логика подсказывала, что в зоне рискованного земледелия вырастить столь крупную и сладкую малину можно только на очень хорошем удобрении. Так что вполне возможно, эту малину партизанская семья выращивает со времен оккупации, и если хорошенько поискать, то под корнями найдется не один немецкий скелет.
Удобрять малину собственным трупом Лоуренс не желал, а желал он, чтобы глухая партизанка Клаудиа выключила телевизор, услышала его вежливую просьбу о помощи и принесла чертову лопату. О да. Для сбора это малины лопата остро необходима! Откапываться из болота!
Когда в зарослях гигантской малины, успешно скрывающих не имеющего в предках гномов Лоуренса по самую макушку, зашебуршало и заскрипело, он от всего сердца возблагодарил Господа. Потому что был уже морально готов звонить Грегу и смиренно просить вытащить его из болота. Представлять, какую морду тот скорчит и как потом будет над Лоуренсом потешаться, не хотелось от слова совсем. Еще бы. Из логова ливанских террористов майор Лоуренс Джейкобс уходил сам, от сирийских исламистов — сам, даже леди Памелы Говард, достойнейшей матушки лорда Ирвина Говарда, и то не боялся. А русская малина, выращенная старой партизанкой — оказалась не по зубам.