Честно говоря, я только эту сосну перед капотом и видела. Даже матюки перестала слышать, так грохотало в ушах. И была вовсе не уверена, на каком я свете.
Пришла в себя, только когда что-то холодное и мокрое брызнуло мне в лицо.
— Ну ты даешь, систер… — глаза у Нюськи были, что твои блюдца. — Чтоб я с тобой еще раз в машину села…
— Оно… оно выскочило! — старательно выговаривая все буквы, объяснила я.
У меня никогда не было ни одной аварии! То ли помогли курсы аварийного вождения, на которых настояла бабуля, то ли, как уверяли оба моих инструктора, я родилась с рулем в руках, не знаю. Во всяком случае у меня не было ни одной аварии за восемь лет! А тут из-за какого-то блохастого оленя…
Меня затрясло, как осинку на ветру. И сердитые мужские голоса где-то неподалеку воспринимались как что-то постороннее, совсем-совсем не относящееся ко мне… Правда, почему-то болело запястье.
Опустив глаза, я обнаружила на нем красные пятна, на глазах превращающиеся в синяки.
— Надо холодное приложить, — на автомате пробормотала я.
— Дура ты малолетняя, — проворчала Нюська, невесть когда перебравшаяся вперед, — где я тебе тут холодное возьму? Радуйся, что жива осталась и что Аравийский твой в самом деле шпион.
— Э… в смысле?..
— Ян, ты что, совсем ку-ку? Такие каскадерские трюки только в Голливуде показывают… Твою гармошку! Янка, кто бы тебя собирал по кусочкам, если бы я тоже?..
— Цыц! Не реветь! — теперь уже я обняла сестру, и мы продолжили дрожать вместе. — Он мне синяков наставил.
— Так тебе, дуре, и надо. По незнакомой дороге… ду-ура-а… Своими рука-ами уби-ила бы-ы-ы!
Не знаю, сколько мы с Нюськой подвывали на два голоса. Может, всего минуту, а может и все десять. Но в конце концов на нас обеих побрызгали водичкой, и меня бережно отцепили от Нюськи и вынули из «Хаммера».
— Цела? Запястье не сломал? — меня поставили на землю и принялись ощупывать и осматривать.
Дежавю, или как называется, если вдруг все это уже было, но наоборот?
А руки у него, оказывается, чуткие и нежные. А еще он, когда нервничает, делает совершенно спокойное лицо. Как Будда. Только в глазах что-то такое мелькает, страх, наверное.
— Не сломал. Я это… спасибо… — пропищала я и едва не разревелась снова. Остановило меня лишь то, что я вовремя посмотрела Аравийскому за спину — на Арсена и еще одного… братка…
Ой, мама-а… Если бы я разбила их «Хаммер», то впору было бы молиться, чтобы разбиться вместе с ним. Всмятку. Знаю я такие морды. Пустить пыль в глаза, дать девушке прокатиться — легко. Но за свое имущество шкуру спустят. Все семь шкур.