Марсен молчал, делая вид, что подчиняется Холлану. Несколько десятков братьев и сестёр разного возраста присоединились к обсуждению. Милифри и Базиля оттеснили к дальнему краю. Наследница напряжённо вслушивалась в каждое слово, уперев руки в столешницу и приподнявшись над столом. Базиль был слишком увлечён содержимым своей тарелки, и даже вопли Шелли не мешали ему наслаждаться горячей едой.
– Хочешь сказать, что не слышал криков! – орала Шелли.
– Сестра, так не говорят со старшими, – укоризненно произнесла настоятельница. – Лорен, ты не должен позволять…
– Она права, старшая сестра, – Лорен сделал рукой успокаивающий жест и скорбно покачал головой. – Наша ошибка. Мы были так уверены в том, что очевидный враг не может быть другом, а защитник не может творить несправедливость… Эта уверенность затмила наш взор. Конечно, я слышал. И заметил серые пальцы, но не придал этому значения. Мыслимо ли допустить, что действующий представитель Порядка курит жёлтую агонию!
– Мыслимо ли допустить, что настоятели могут быть слепы к очевидному! – передразнила его монашка.
Культист был жив, хоть и потерял много крови. Состояние его было тяжёлым, но настоятельница Тайра, которая разрывалась между ненавистью и благодарностью к мужчине, дала оптимистичный прогноз. Культист ненадолго пришёл в себя, только лишь чтобы едва слышно прошептать: «Завтра утром, сотня». Но и этих слов было достаточно. Было меньше суток до нападения культа Пустоты на монастырь.
– Нам нужно быстро решать, что делать, – вмешался в разговор Холлан, у которого от голоса Шелли раскалывалась голова.
Холлан не это хотел сказать. Он вообще хотел молча выйти из этого зала, закрыть глаза и очутиться в своём скворечнике в Порт-Акаре. А если кто-то напоследок спросит, куда это он, то наёмник привычно ответит, что всё это – не его, наёмника, дело. Его делом было найти наследницу – он нашёл. А то, что она не хочет идти домой, а хочет воевать – так это тоже не его дело. Пускай Шейн сам тащится в Ромну и уламывает эту дурную девицу. Можно сделать чуть сложнее: взять Милифри, связать, надеть на голову мешок и ускакать на Малютке к большому конному пути…
Но Холлан понимал, что если сейчас он встанет и предложит уйти, то останется Марсен, с ним – Милифри. Останется и Базиль. И если Холлан уйдёт, то он может прямиком направить Малютку к океану и утопиться в его волнах, потому что покинуть Ромну будет тем решением, воспоминание о котором не смыть всем алкоголем Объединённых земель. Поэтому вместо того, чтобы послать куда подальше всех этих людей, в надежде обративших на него взор, Холлан потёр лоб – нащупал шишку, оставленную Ларком-Бородачом – и спросил: