Мне показалось, что можно…
Я потеряла счёт времени. Отдаленно слышались отголоски ругни и споров.
Голос отца, голос брата, а спустя время ко мне в комнату вошел мужчина.
— Эльвира Сергеевна, будьте добры, оставьте нас с Кристиной одних. — Мама нехотя подчинилась просьбе и вышла. — Кристина, позволь я сделаю тебе один укол, а после мы немного поговорим.
Голос этого человека обволакивал меня, будто облако. Он успокаивал, убаюкивал, и наверно, лишь, поэтому я медленно повернулась и протянула ему руку.
Никогда не любила всё, что связано с больницей, особенно иглы, а сейчас … сейчас мне было всё равно.
Я не почувствовала ни прикосновения его пальцев, ни мокрой ваты, ни иголки, вонзающейся мне в вену.
Смотрела в потолок, откинувшись спиной на кровать, а слёзы продолжали стекать по моим вискам.
Мужчина согнул мою руку и попросил придержать вату. Не уверенна, что правильно, но выполнила. Просто прижала к себе руку, и продолжала пялиться в потолок.
— Кристина… ты очень напугала своих родных. Позволь спросить, что привело тебя в такое состояние?
— Ничего… — ответила тише, чем хотелось, только сейчас заметив, что сил почти не осталось.
— Хорошо. Сейчас подействует успокоительное, ты немного отдохнешь, а завтра я попрошу тебя приехать ко мне.
— К Вам? В больницу? — Усмехнулась его словам. Ну конечно в больницу. Как бы папочка на фоне стресса от моих визгов, не упёк меня в дурку.
— Не совсем… Это частный кабинет, который я использую для общения с пац… со знакомыми.
Угу… — Еще с друзьями скажи. Пациенты! Называй вещи своими именами, чего уж…
— Хорошо… — отвернулась к окну, поджала ноги и уткнулась в подушку лицом.
Пусть что хотят, то и делают со мной.
Не знаю, что этот гипократник мне вколол, но эта дрянь не подействовала.
Остаток ночи провела в метаниях по комнате.
В голове, как яркими вспышками, взрывались картинки одна хуже другой.
Я не дура, и прекрасно понимала, что Тимур не хранит целибат. Знала, что у него меняются девушки с завидной регулярностью, но… одно дело просто знать, а совсем другое СЛЫШАТЬ … А больнее всего было от того, что это происходило во время «меня»… После поцелуя, после его поведения по отношению ко мне, после призрачной надежды, что я что-то значу для него. А по факту… Разве так поступают с человеком, который небезразличен? Разве вырывают ему сердце из груди голыми руками? Разве сжимают горло до хруста, перекрываю спасительный кислород?
Я думала, что повзрослела в одно мгновение, когда проснулась совершеннолетней и отвергнутой им… но нет… повзрослела я этой ночью.
Когда мне безжалостно указали на моё место. Когда осветили жестокую правду жизни и наглядно продемонстрировали, что я никто для того, что стал всем для меня…