Она зарылась в его волосы пальцами, Тимур сжал талию, и весь этот поцелуй сочился такой страстью и желанием, что я уронила чашку с горячим напитком прямо себе на ноги.
Еле сдержалась, чтоб не заорать от боли, впилась зубами в кулак, а по щекам потекли слёзы. Значит, у них всё серьезно… Я ему не подошла, а эта в самый раз?
Ну и черт с тобой, придурок. Отряхнула одежду от коричневых капель и выскочила из беседки.
Наскоро собрала вещи, вызвала такси и никому ничего не сказав, уехала домой.
Уже на подъезде к дому, вдалеке увидела тоненькую фигурку девушки, отдаленно напоминающую Настю… Неужели брат привел её домой?
Быстро расплатилась, вышла из машины и помчала к дому.
Взлетела по лестнице, распахнула дверь и наткнулась на родителей. Их выражение лица мне не понравилось сразу. Мама судорожно спрятала свой телефон в карман, а папа попытался увести меня из гостиной.
— Что у вас здесь происходит?
Отец не сразу ответил, а потом будто кивнул своим мыслям и немного агрессивно произнес:
— Так, марш в комнату. Не до тебя сейчас.
Я не очень поняла подобный выпад, но спорить небыли сил.
Зашла к себе и рухнула на кровать. Наушники попались под руку кстати. Врубила на всю любимую музыку, а когда открыла глаза вновь — оказалось, что проспала я почти сутки.
Спустилась вниз, прошла на кухню, а мама с папой о чем-то шушукались в пол голоса:
— Вить, кажется, мы перегнули…
— Эльвира! Он потом нам еще спасибо скажет.
На этих словах я переступила порог и громко поздоровалась.
Родители подскочили на своих местах. Мама засуетилась с завтраком, а папа удалился в кабинет.
— Мам, что случилось? Вы какие-то странные… — Откусила круассан и уставилась на родительницу.
— Мы? Нет, тебе показалось… — А глаза-то отводит.
— Ну ладно… Где Кир? — Отпиваю сок, а в следующую секунду выплёвываю его на стол. — В смысле «в Лондон улетел»?
— Ну да, и я очень прошу тебя, его сейчас не беспокоить. Там серьезное обучение, дай ему время освоится на месте.
Всё это звучало, как какой-то бред. Какой Лондон? Какое обучение? Да брат и здесь не особо универ посещал, а тут Лондон…
Глаза мамы горели настойчивостью и весь её вид не терпел возражения.
— Ну… хорошо…