— Сама заткнись! Заткнись, Тина, и никогда больше не поднимай эту тему. Родители мне глаза открыли на эту потаскуху продажную, так что ВСЁ! Нет её больше… по крайней мере для меня. — Отключился так же резко, как и разговаривал со мной.
Еще никогда брат не позволял себе подобный тон по отношению ко мне.
Я побрела к своей машине, а неприятное ощущение внутри разрасталось с каждой секундой. Но ведь брат приезжал… Сразу, как узнал… Когда все нервы оголены и ненависть через край — он приезжал… Значит тоже сомневался… Как же не хочется разочаровываться в собственных родителях…
Вернулась домой, с какой-то сумасшедшей, неконтролируемой злостью внутри. Как меня достали все эти интриги! Прошла на кухню, где застала маму. Она напевала какую-то песню себе под нос, гремела кастрюлями, и весь ее вид искрился спокойствием и беспечностью.
— Мам! — Перебила её импровизированное Евровидение. — Есть разговор!
Женщина подскочила на месте от неожиданности и обернулась ко мне.
— Тин, ты чего пугаешь так? Что случилось?
— Что случилось? Это я тебя хочу спросить, что случилось? Вы что наделали?
Я решила идти напролом и воспользоваться эффектом неожиданности. Пусть думают, что мне всё известно… Если, конечно, если ЧЕМУ быть известным.
— Ты о чем? — Мама похлопала нервно глазками.
— Не ломай комедию, я всё знаю. Вы зачем это сделали?
За моей спиной раздался голос отца:
— Кристина! Иди за мной!
Мама опустила стыдливо голову, а я пошла вслед за папой.
Вошли в кабинет. Отец расположился за своим столом, а я продолжала стоять перед ним, как провинившаяся школьница перед директором.
— Значит так, — начал грозно мужчина, — чтобы ты там не узнала — это не твоего ума дело! Заруби себе на носу и не лезь! — Пригрозил пальцем.
— Папа! Вы совсем обнаглели? — Хотя, сейчас обнаглела я. Никогда не позволяла себе в подобном тоне разговаривать с отцом.
— Рот закрой! — Отец обошел стол и навис надо мной — Я дважды предупреждать не буду. Начнешь совать нос, я вспомню про твоего говнюка Князева, и поверь, то, что я могу сделать — тебе не понравится, от слова совсем.
У меня внутри всё похолодело. Я не верили ни своим ушам, ни своим глазам. Кто этот мужчина, чье лицо обезобразилось мерзким оскалом? Разве это мой папа? В один момент ко мне пришло чёткое осознание, что он не погнушается переступить через людей, пойти по трупам… Я во все глаза смотрела на чужого мне сейчас мужчину и ноги подгибались от страха.
— А со мной? Со мной ты тоже можешь что-то сделать? — Перестала дышать в ожидании ответа, но он и не потребовался.