Цена твоей ошибки (Бехтерева) - страница 41

Так и стоим в сантиметре друг от друга.

Я не убираю левую руку с ручки, а левая рука Тимура покоится на двери.

Он стоит слишком близко. Я, практически, чувствую его каждой клеткой своего тела.

Ощущаю невесомое касание к волосам и легкий, практически, бесшумный вдох.

В одну секунду шумно выдыхаем в унисон. Я откидываю голову назад, опираясь затылком о его плечо, а он кладет правую руку мне на талию резко разворачивая к себе, прижимает к холодному металлу и впивается в мои губы.

Этот поцелуй не имеет ничего общего с нежностью. Он требовательный, сумасшедший, будто пытается выкачать весь воздух из моих легких, и я начинаю задыхаться, но не позволяю Князеву отодвинуться и на миллиметр.

Он крепко, до боли, сжимает меня в своих руках, и мне кажется, что еще пару секунд, и я услышу, как затрещат мои кости.

Тимур подхватывает меня и отточенным движением заставляет обвить его талию ногами.

Ключи с громким звоном летят на пол, сумка падает к его ногам, туда же летит и куртка.

Князев пытался пробить моей спиной каждую стену попавшуюся ему на пути. Мои лопатки нещадно пылали от боли, я, практически, чувствовала, как там образуются синяки.

В каждом его движении, в каждом шаге, в каждом прикосновении была сила, злость и желание обладать. Пометить, наказать и наставить как можно больше «знаков», обозначающих, что он и только он имеет на это право. Что тело, которое он сейчас сжимает с невероятной силой, причиняя боль — принадлежит ему.

Я готова вытерпеть всё. Абсолютно любую боль. Пусть хоть углы мною сносит, и стены ломает, лишь бы не отпускал.

Вокруг образовалась разруха. Всё, что попадалась на нашем пути, летело на пол. Картины со стен падали, хруст стекла и покореженного дерева отбивался от каждого угла и вылетал в открытое окно. Вазы звенели, по дубовому паркету скрежетала мебель.

Добравшись до спальни на мне уже практически не было одежды, кроме белья.

Едва Тимур начал опускать меня на черную шелковую постель, я прижалась к нему плотнее, будто от прикосновения с простыню моя кожа получит болезненный ожег.

— Что? Что такое? — Князев завис над кроватью.

— Я не хочу… здесь…

Он слегка улыбнулся и поцеловал меня в уголок губ.

— Здесь никого не было… К этой постели не прикасались чужие руки.

Потянулась за поцелуем, а Тимур бросил меня и навис сверху.

Всё произошло так быстро и резко, что я даже не успела ничего ему сказать, а когда вскрикнула от режущей боли и вогнала острые ногти ему в плечи, он застыл и уставился в мое лицо.

— Крис… но… как?

Пока Тимур свыкался с мыслью, я привыкала к ощущению наполненности внутри себя.