Свен поднял глаза на Ельгу: сестра шепталась с Асмундом, сидя к нему так близко, что их колени плотно соприкасались. Несмотря на общую тревогу, сотский смотрел на нее с обожанием и надеждой.
Окажись Леляна той женщиной на княжьем столе, что вынуждена возглавлять мужчин, ей Свен подчинился бы гораздо легче. Законная дочь старого Ельга – не то, что прочие женщины. Она рождена валькирией, отлита из чистого золота. Но та, что носит ее священное имя, как коза седло… Думая об этом, Свен себя видел оседланным козлом, вынужденным везти нежеланную всадницу.
Но сколько же можно так сидеть? Свен томился от бездействия, но не мог заставить себя сделать еще один шаг навстречу Прекрасе. Ему и первый-то стоил напряжения всех сил.
– Леляна! – наконец он хоть что-то надумал. – Хватит тебе с этим рыжим обжиматься! – Те двое отпрянули друг от друга, обнаружив, что он на них смотрит, и это хоть немного развлекло Свена. – Ратьша голову сложил, ну а вдруг она тебя за Шепелявого выдать надумает? Он у нее теперь в первых мужах ходит.
– Я… – с возмущением начала Ельга; Асмунд тоже вдохнул и открыл рот, но Свен и так знал, что он скажет.
– Тихо! – он махнул на них рукой. – Съездила бы ты к ней. Тебя авось пропустят. Узнаешь… что она делать думает.
Ельга вздохнула, успокаиваясь. Потом кивнула:
– Я съезжу. Может, Святку привезу. Ей не до дитяти сейчас.
Перед тем как выйти из дома, она велела вновь достать из ларя свою «печальную» сряду, ту самую, которую носила год после смерти отца, а потом по всем тем, кто пал в походе на греков. Все белое, лишь с тонкой, как положено деве, отделкой красным и черным плетеным шнуром. Челядинка подала ей длинный кожух на бурой кунице, покрытый белой шерстью с узкими полосами голубого шелка. Надев его, Ельга вышла к крыльцу, где отроки держали трех оседланных коней. Асмунд вышел вместе с ней. Собираясь помочь Ельге сесть в седло, он взял ее руку и ободряюще сжал. И в те далекие дни, когда старая Ельгова дружина чуть не посадила на отцовский престол его семнадцатилетнюю дочь, и теперь, когда за этот престол вцепилась другая, Асмунд любил свою истинную госпожу одинаково сильно.
Ельга придвинулась к нему и поцеловала – впервые на глазах у всего двора, не заботясь, кто на них смотрит. Сейчас, когда былое рушилось, а будущее пряталось в темном тумане, любовь к Асмунду осталась прочной, как остров в бурном море. И в Ельге крепла решимость держаться за нее изо всех сил.
* * *
Однако Ельга была не единственной, кто в это время хотел повидаться с Прекрасой, и кое-кто преуспел в этом раньше нее. Проводив сани с тремя белыми вестниками за ворота Горы и убедившись, что они тронулись по Древлянской дороге, Кольберн вернулся в город и через служанку настойчиво попросил Прекрасу его принять.