«Уж и последнюю!» – хохотнула берегиня, и дико было видеть, как одновременно с этими словами речная вода бьется мелкими волнами о приоткрытые бледные губы Гунноры.
Всякий сор кружился возле тела, неспешно уплывал по течению, но утопленница оставалась на прежнем месте, будто ее что-то держало.
– Я знаю, срок мой вышел… и пришел. Мало что мне еще нужно. Только чтобы сын мой… Он мал, а враги его сильны. Ельга-Поляница замуж идет. Она хоть и не юна, но и не старуха. Может еще детей иметь. Родятся у нее дети – не отдадут они моему сыну стол его законный. Помоги мне… эту беду избыть.
«А чем заплатишь?»
– Или мало я платила тебе? – в душе Прекрасы всколыхнулась ненависть. – Или мало ты у меня взяла, позволения не спрашивая? Детей моих двух тебе было мало? Ты за третьим приходила…
Прекраса запнулась, вспомнив ту ночь. Вода приходила и за третьим ее сыном, и забрала бы его, не окажись там Ельги. Ельга спасла ее последнего ребенка, а она хочет лишить ту возможности когда-нибудь взять на руки своего.
Но Прекраса отбросила эту мысль. Всего важнее – Святка. Чтобы никто не посягал на его жизнь, владения и права. Другие дети не нужны роду Ельга и Хрорика!
Вода хохотнула.
– Вот тебе дар мой! – Прекраса швырнула в воду белый гребень.
С плеском он упал, волны над ним сомкнулись… и понеслись дальше, будто и не было ничего. Не было этих восьми лет, когда она только и делала, что пряла судьбы.
– Ну а что сумеешь взять – пусть то в твоей воле будет, – добавила Прекраса. – Хороша эта плата. Лучше на свете нет.
Развернув лошадь, она шагом поехала к берегу.
«Будь по-твоему, – журчала вода под ногами лошади, и в голосе ее звучало сытое удовлетворение. – Две головы мне обещаны, две головы возьму…»
Две головы… Так вот их сколько должно было быть… Прекраса зажмурилась, вдруг представив, что эти двое детей, которым не суждено родиться и вырасти, сейчас выплывут прямо перед лошадиной мордой.
* * *
Первый отклик на просьбу пришел к ней на третий день. В полусне Прекраса ощутила, будто мимо лежанки пронеслось нечто холодное, повеяло запахом речной воды. С усилием вынырнув из сна, она села, потерла глаза. Огляделась и сразу заметила, что на полу возле лежанки валяется нечто маленькое, темное. Спустила ноги на овчину, наклонилась, всмотрелась…
Всякая женщина не просто вздрогнула бы, разглядев этот дар – закричала бы! Возле поршней, которые Прекраса носила в избе, лежала оторванная голова гадюки. Крошечные глазки, черная чешуя, широко разинутая пасть, ядовитые зубы…
Другая женщина сочла бы, что такой ужасный дар – от нечисти или от недругов – предвещает ей гибель. Но Прекраса лишь кивнула. Соскочила с постели, нашла платок, завернула змеиную голову и спрятала, пока служанки не увидели.