Шатен изобразил надутое от важности лицо. Его мимика была очень живой. Сложно было заподозрить в молодом человеке невозмутимого китиарца. У Алекса мелькнуло подозрение, что невозмутимость - норма поведения с чужаками. Это объясняло и вспышку эмоций Тайни в отношении Майера. Может, Роул и считала его врагом, но он оставался "своим". В отличие от Коллингейма.
- Твой знакомый - профессор Фит - просил передать сердечный привет, - Роул-младший изобразил поклон со взмахом воображаемой шляпой в стиле галосериалов о древней Гее. - На этом хорошие новости кончились, - парень развел руками и скорчил физиономию а-ля "Звиняйте!"
До детектива дошло, что театральная манера общения, которая прицепилась к нему после посещения исследовательского центра, принадлежала не Райану. Стажер "поймал" ее от этого оболтуса, полностью оправдывающего свою фамилию.
- Колючка Эбби обнаружила на зеркале своего санузла надпись красной краской: "Убирайтесь к себе домой, гмо!" - Эмиль говорил ровно, констатируя факт. - Классика ксеноцида. Центр объявил код "Гамма". Краску смыли. Номера проверили: "насекомых" нет. Тренируем "доброжелательную улыбчивость".
Он обаятельно улыбнулся. Очень приветливо. Ни за что не скажешь, что улыбка была фальшивой. Ш-шпионы. Супер-агенты хреновы.
- А вообще мне тут понравилось, - продолжал парень свои излияния. - Дикая планетка. Брутальная. Прямо как на картинке у тебя в звездолете. Народ такой... незашуганный. Сервис на уровне. - Он несколько раз качнулся на кровати. Ни скрипа! - Завтра посмотрим, что у них за лаборатория, - Эмиль потер руками в предвкушении. - Как там, кстати, у тебя с новой миссией? Мама говорила, ты в последнее время редко маякуешь. Совесть имей.
Дальше Эмиль взывал к родственным чувствам сестренки, намекая, что Семья - это святое, и т.д. Наконец он простился. Тайни сзади скомандовала комму остановить просмотр. Когда подобралась? Алекс обернулся. Китиарка была в мягких широких брюках и свободной блузе с длинными рукавами. То и другое было призвано скрывать ее фигуру, но каким-то непостижимым образом ее только подчеркивало. А может, дело в воображении Коллингейма. Такими темпами эротика ему начнет видеться даже в абстрактных пятнах стеновых панелей.
Следов пролитой жидкости уже не наблюдалось: она успешно впиталась поверхностью столика и полом. Роул со снобизмом, достойным лучшего применения, убрала опрокинутую кружку в отделение для грязной посуды. Вынула чистую чашку, наполнила ее и осторожно придвинула столик к Коллингейму. Не собрался он ничего опрокидывать. Он конечно, дикий, брутальный и незашуганный, но не до такой же степени!