Наступила тишина.
— Доброе утро, Алена!
Не ответила. Зажмурилась, словно маленький ребенок. Не дождавшись моего ответа, вышел из спальни, а через несколько секунд в ванной зашумела вода. Нужно было вставать. Разговора не избежать. Кругом валялась наша одежда мое нижнее белье. Боже! Дайте, таблетку, чтобы стереть память. Стало так стыдно. Щеки пылали. Глупо и по-детски. В голове проскочила малодушная мыслишка окопаться в спальне, и пока он не уйдет, не подавать признаков жизни. Здравый смысл говорил совсем другое. Прятаться бесполезно. Укрываться тоже. Пришлось признать, вздохнуть с досады и развести руками. Быстро привела себя в порядок на кухне, т. к. ванная была занята. Поставила чайник, собиралась готовить завтрак. Глупо.
Еще не обернувшись, знала, что он стоит. Затылок горел от его взгляда.
— И уже во второй раз, Алена, доброе утро, — посмотреть все же пришлось, чтобы увидеть его довольно равнодушный фейс. Загорский стоял в дверях, подпирая косяк плечом. Уже одетый. Рубашка правда была изрядно помятой. Через чур спокойный. Особой нежности и трогательности в выражении его глаз не было. Да я и не ждала, но на подсонателном уровне все же отголоски замаячили.
В общем Загорский не был романтичен этим утром. Будто не сексом занимались сегодняшней ночью, а обсуждали дела. Ну, что ж этого следовало ожидать. Это же Загорский! Если в моей жизни это было впервые, то Александр Владимирович грешил этим, очевидно, и не раз. Я не первая женщина, которую он встречал вот таким видом. Это злило. Причин для этой злости было предостаточно. Начиная с рабочих моментов и, заканчивая личными. Последнее стало неприятным открытием.
— Это ты виноват, — в ответ вырвались у меня обвинения. — Ты.
Загорский усмехнулся. Превосходно, Алена! Несколько часов назад ты повела себя как распущенная женщина, а мужик теперь виноват. Аплодирую, стоя. Возьми конфетку.
— По-моему мы оба этого хотели, а ты обвинила меня. Вот зря ты не пошла в прокуратуру. Они там тоже сначала обвинительное заключение стряпают и только потом думают.
Он еще шутит. Хотя, надеяться, что он ощутит хоть каплю вины — было глупо.
— Мы не на работе, — сжала кулаки, злясь и не пытаясь скрыть, что проведенная ночь с ним, не радует.
— Не на работе. Это верно. Боюсь утром мы такое в суде…
Я метнула в него полный ярости взгляд и для убедительности топнула ногой, чем его снова посмешила.
— Да, ладно все было здорово. Хотя …
— Стой, где стоишь, — закричала я с нотками истерики в голосе, присекая его попытку направиться ко мне. — Ты что совсем не понимаешь, что мы натворили? А если доверители узнают.