Комендант так и не смог внятно объяснить, как на его столе оказался ящик без обратного адреса, а в недоразгаданном кроссворде — несколько нецензурных слов, торопливо вписанных в подходящие клеточки.
Старый ворчун традиционно обвинил в произошедшем шутников-студентов и долго грозил им многословными, но не слишком разнообразными карами. Чаще всего звучало «пожалуюсь ректору», «пожалуюсь ученому совету» и «докладную напишу».
Алине тоже досталось — то ли за компанию, то ли потому, что именно она значилась получателем посылки и наверняка знала отправителя.
Она, конечно, знала. И исполнителя знала: легко было представить, как Марлена в своём дождевике-невидимке пробирается в общежитие, ставит на стол ящик, и, поддавшись соблазну, хватает карандаш и разгадывает валяющийся рядом кроссворд в меру собственной фантазии.
По крайней мере Алина надеялась, что к комендантскому столу действительно пробиралась именно Марлена, и что больше ничего запретного она натворить не успела. Не хотелось бы потом разгребать последствия.
В посылке обнаружилась напечатанная на машинке инструкция, объясняющая, как попасть к источнику через чёрный ход. Учитывала она буквально всё: время выхода из школы, скорость передвижения, маршрут, начало рабочего дня в управлении разведки, регламент коронации и прочие штуки разной степени полезности. Несколько страниц занимало описание дороги через катакомбы, причём писал их явно кто-то другой — торопливо, от руки и на обычных тетрадных листах. Зато с картинками. Точнее, со схемами, указывающими, где свернуть и как не попасть в ловушку.
Отдельным пунктом отмечалось, что нельзя ни с кем общаться и любым способом передавать информацию о планах заговорщиков.
Впрочем, это Алина и так помнила. Хотела бы забыть, да никак не получалось.
Чужая тень на глаза больше не попадалась, но ощущение слежки не отступало, поэтому на этой неделе Алине пришлось стать идеальной благовоспитанной студенткой. Она ходила на занятия, гуляла в парке с Церой и изредка перебрасывалась с однокурсниками ничего не значащими «Привет — Пока».
Это было легко: Энгус её сторонился, Лиза всё ещё дулась, Фелтингеры вообще пропали с горизонта, и сейчас Алина была этому почти рада. Меньше контактов — меньше вероятность, что посторонние (или того хуже — близкие) люди что-то заподозрят.
От Церы так легко отвязаться не получилось. Март словно почуял что-то: с вечера ходил за хозяйкой как привязанный, ластился и даже не пытался сожрать послание от заговорщиков. Только глухо рычал, вздыбив шерсть на загривке, пока Алина перебирала содержимое ящика.