— Собаки — ерунда. Воняют псиной и пачкают всё слюнями.
— Точно! Надо заводить хомяка.
Алина поморщилась. От бодрого двуголосья Фелтингеров голова начала болеть ещё сильнее. А близнецы словно не понимали, насколько они не вовремя. Или наоборот — прекрасно понимали, и оттого старались вовсю. Подошли ближе, обступили с двух сторон и орали прямо в уши.
— Лучше — много хомяков, а то они слишком быстро дохнут.
— Зато самого живучего и быстрого можно нарядить пауком и уронить на няню.
— Или на горничную.
— Или в суп!
— Но в суп лучше не надо, а то хомяк утонет, а отец по шее настучит до звёздочек в глазах.
— Это вы после отцовской взбучки такие пришибленные? — не сдержалась Алина. И напряглась, готовясь в любой момент сбежать из закутка в более людное место. Но братцы только расхохотались.
— Нет, мы всегда такие. Мама считает, что в бабушку. Или в тётушку Берти, у неё тоже крыша набекрень, — отсмеявшись, заметил Прим. — А ты чего тут торчишь, внешка? Куришь тайком, чтоб родичи не узнали?
— Ещё чего! Я вообще эту гадость никогда в рот не возьму!
— А что-нибудь другое возьмёшь? — заржал Сек, но быстро заткнулся, обнаружив, что в ответ на тупую шутку девушка не собирается ни краснеть, ни набрасываться с кулаками. — Да что с тобой такое в последнее время?
Алина пожала плечами. Вряд ли «последнее время» означало «прямо сейчас». Скорей уж — последние несколько месяцев.
И если даже два балбеса заметили неладное, значит, со стороны всё выглядит гораздо хуже, чем представлялось.
Так и не дождавшись ответа, Сек присел на корточки и поманил к себе марта. Тот зыркнул настороженно, но всё-таки подошёл и даже позволил себя погладить.
— Я всегда собаку хотел, — пояснил младший Фелтингер. — А Прим — кота. Здоровенного такого, лохматого. Мы пару раз из-за этого поругались, а потом решили, что надо марту завести, они прикольные. Но нам разрешили только хомяка.
— И правильно. А то вдруг бы вы и марту в супе утопили!
— Да никто его не топил, он сам туда залез. Как только умудрился? — вздохнул старший братец.
— Ещё скажите, что у вас с тех пор глубокая моральная травма.
— Скорее, физическая. Отец нас из-за этого супа отделал так, что пришлось доктора вызывать. Соврал ему, что мы между собой подрались, тот вроде поверил.
— Да не поверил, заплатили ему, — вмешался Сек.
— Значит, сделал вид, что поверил. Без разницы.
Алина смотрела на близнецов и только глазами хлопала. Такими она их ещё не видела. Нормальные парни, дружелюбные, адекватные. Что же раньше-то было?
— Ребят, а с вами-то что случилось? Извините, но вы тоже на себя не похожи. Отчислить грозятся, что ли?