Это значило, что срок мне был до заката. Я намеревался прекратить чары в то же время, в какое начал их. Это ещё больше затруднит им осознание того, что именно произошло. Я засмеялся ещё сильнее, когда подумал о замешательстве, которое это событие вызовет среди тех, кто размечал календарь и следил за фазами луны. Кто-то разберутся… рано или поздно, но от меня они ничего не узнают.
Я снова засмеялся, и начал приплясывать. Смерть приходит к нам не торжественно, а с улыбкой и пружинистой походкой. По крайней мере, в тот день в Албамарле именно так и было. А если Смерти не нравилась моя стилистическая интерпретация её работы, то пусть придёт, и обсудит со мной свои разногласия.
Ходя я занимался в основном публичными зданиями и местами, где должны были находиться люди узурпатора, на самих улицах я наталкивался на множество интересных действ. Там и тут я находил драки, но поскольку я сегодня был на стороне аутсайдеров, то я всегда убивал того человека, который, казалось, одерживал верх, если только у меня не было какого-то способа определить, что один из них служил Трэмонту.
Это была ночь, полная восхитительных выборов, и к тому времени, как я достиг самого дворца, я уже убил тысячи. Мой внутренний голос спорил и сетовал на некоторые из моих решений, но мне было плевать. Эйфория от забирания такого большого числа жизней делала падение моего настроения невозможным. В большинстве случаев, если люди явно были на службе узурпатора, моя совесть не разевала свою проклятую варежку.
Дворец был полон сюрпризов. Помимо ожидаемых солдат я также обнаружил десять «бого-семян». Ослабленные Тёмные Боги доставляли мне не больше проблем, чем остальные. Я выпил силу каждого из них, а потом, когда от них почти ничего не осталось, сковал остаток каждого из них заклинанием. Я сохранял их в маленьких светящихся сферах в одном из своих мешочков. Я никак не мог уничтожить заклинательные плетения, поддерживавшие каждого из них, но я мог держать их в плену сколько угодно долго. Позже я планировал создать перманентные чары, чтобы удерживать каждого из них, подобно тем чарам, которые создали Бог-Камень.
Самое лучшее я оставил напоследок.
Эндрю Трэмонт был в пиршественном зале, готовился сесть ужинать. После того, как я убил большинство остальных, то есть почти всех, кому подавали еду, я принялся за него. Я оставил дворцовых слуг и горничных невредимыми, но они испытают немалый шок, когда чары закончатся.
Трэмонт стоял с застывшей полуулыбкой на своём жирном лице. Глядя на него, я ощутил жгучую ненависть, которой мой внутренний голос вроде бы вторил. «Если кто и заслуживает умереть сегодня, этот человек заслуживает этого больше, чем все остальные вместе взятые».