— Я не была уверена, вернётесь ли вы на самом деле, — призналась девочка.
Элиз мягко похлопала её по голове. Девочка казалась смышлёной не по годам, что, вероятно, было результатом полученных в юном возрасте уроков выживания.
— Мои дела заняли немного дольше, чем я предполагала. Твоя мать выпила остальной чай?
Котелок был почти пуст. Меган каждый час будила свою мать, чтобы дать ей попить, при необходимости используя нюхательную соль. Жар Мёртл также пошёл на убыль. Леди Торнбер приказала девочке принести ещё горячей воды, и приготовила ещё одну порцию чая.
Разобравшись с этим, и дав Мёртл очередную чашку, она начала задавать более прямые вопросы:
— У твоей матери были какие-нибудь необычные посетители перед тем, как она заболела?
Девочке не хотелось отвечать на этот вопрос, вероятно — из страха раскрыть профессию своей матери, но в течение часа она в конце концов передала весь рассказ, описывая посетившего их несколько ночей назад странного человека. Сама того не осознавая, она постепенно начала доверять пожилой женщине, хотя затруднилась бы сказать, почему именно.
Элиз Торнбер осталась ещё на несколько часов, прежде чем наконец собрать вещи, и уйти. Она узнала всё, что хотела знать, хотя ответы лишь увеличили число её вопросов. Она снова погладила Меган по голове, прежде чем уйти:
— Я вернусь завтра утром, чтобы проверить твою мать, — сказала Элиз, подбадривая её.
На следующий день она вернулась с каретой и несколькими своими наиболее обходительными слугами. После небольшого обсуждения она убедила Меган и её мать вернуться вместе с ней в её городской дом. Девочка нервничала, но Элиз практически не дала ей возможности отказаться. Леди Торнбер была чрезвычайно убедительной, когда того желала.
Мёртл после выздоровления ждала работа в прислуге Леди Торнбер, и Элиз имела большие надежды на Меган. Девочка казалась необычно сообразительной.
Никко, скорбный животом, умер на следующий день.
Мы летели на запад, следуя вдоль тёкшей к побережью Реки Мёртл. Поскольку мы пустились в путь ближе к вечеру, то скоро уже летели в ночное время, но луна светила ярко, и у Гарэса, похоже, почти не было проблем с виденьем в темноте. Погода была ясной, и луна заливала лежавший под нами мир завораживающими узорами света и тени. Сама река выглядела чёрной, но вдалеке она светилась отражавшимся на нас лунным светом.
Будь я поэтом, я мог бы испытать соблазн сложить по этому случаю стих, а так я лишь ограничился подходящим по случаю восхищением.
Мойра Сэнтир молчала с тех пор, как мы покинули Албамарл. Я всё ещё использовал это имя, думая о ней, хотя она на самом деле не была подлинной личностью. Так было проще всего, поскольку она не называла мне своего собственного имени. «В отличие от меня, поскольку я сумел назваться «Брэксусом» несколько часов назад», — тихо подумал я. «Полагаю, имя достаточно подходящее, поскольку я действительно расплачусь с некоторыми долгами, прежде чем всё закончится». Я хотел было добавить «или умру, пытаясь это сделать», но осознал, что лучше бы подошла фраза «или могу попытаться умереть».