После кремирования мамы, отец сразу продал квартиру, но так до сих пор и не знает, что покупателем был его собственный сын. И теперь эта квартира моё убежище. Открыв двери собственным ключом, я будто снова пришел к ней в гости, ничего за эти десять лет я не поменял в квартире. Её очки до сих пор лежат на тумбочке у кровати, а вещи висят в шкафу. Я не убирал ничего, потому что меня это не напрягало. Я об этом даже не задумывался. Приходил на пару часиков попить чай с её любимым пирожным на кухне, и подумать в тишине, пообщаться с ней мысленно. Я знаю, она всегда мне помогает.
Сейчас же, стоя посреди квартиры, я понимаю, что пришло время попрощаться. Убрать все вещи. Достаю из кладовки пустые коробки и начинаю убирать платья, кофты. Ночь длинная, а спать мне совсем не хочется. Для меня это занятие священно, как ритуал. Я аккуратно и трепетно складываю каждую её вещь, вдыхая в последний раз аромат её духов. Странно, столько лет прошло, а вещи до сих пор пахнут. Мысленно я разговариваю с ней о Лизе, о Ване и своих новых целях и мечтах.
Разбирая шкаф в гостиной, за стопкой книг я нахожу обшарпанную общую тетрадку. Открыв её, понимаю, что это её дневник, который она вела ещё в юности. На полях стоит дата. Маме девятнадцать лет. Знаю, что читать чужие дневники нельзя, но меня манит эта тетрадь. Ведь там написано её рукой, её мечты и ожидания, переживания. Её жизнь глазами юной девочки. Сев прямо на пол посреди множества коробок, я открываю первую страницу.
— Я надеюсь, ты надежно спрятался, — звонит мне Гейнц ближе к полуночи.
— Надежнее не бывает, — отвечаю я, осторожно выглядывая в окно. Парковка свободная, подозрительных машин не наблюдается.
— Заметил придурков в черной бэхе у своего подъезда? — улыбаясь, интересуется Геннадий.
— Их трудно было не заметить. Они либо полные профаны, либо отмороженные.
— Думаю второе. Я что тебе звоню. Такие вот ребята крутятся во дворе Лизиного дома и уезжать не собираются. Я посадил пару ребят у неё в квартире, если эти будут ломиться, парни популярно объяснят, что этого делать не стоит.
— Спасибо, Геннадий Юрьевич.
— Да уже можно и без Юрьевича. Нравишься ты мне, Руслан. Ты — настоящий мужик, конкретный. Хочу, чтобы эта история закончилась для нас хорошей мужской дружбой.
— Я буду только рад приобрести в твоем лице друга, Гейнц.
— Кстати, в больницу к Ване тоже приезжали. Но там, увидев Кузьмина с охраной, соваться не стали. Но думаю, что это временно. Ты придумал, как решить проблему?
— Да.
— Надежный вариант?
— Стопроцентный.
— Что, отца решил грохнуть?