— Лиза, познакомься, это мой…
— … родственник, — перебивает меня Абашев.
— Родственник? — непонимающе спрашивает Лиза, переводя взгляд то на меня, то на отца.
— Я позже расскажу, — обнимаю её за талию, прижимая к себе ближе.
— Приятно познакомиться, Камиль Маратович, — произносит моя любимая.
— Мне тоже, Лиза, — Камиль открыто улыбается ей, и я понимаю, что мой выбор женщины он одобрил. А мне почему — то это важно.
Отец похлопывает меня по плечу, от чего я кривлюсь от боли. Абашев не спрашивая, задирает на мне футболку, которую мне одолжил Геннадий и смотрит на свежую повязку. От его крепких и неосторожных движений на пластыре проступили свежие капли крови.
— Кто? — зарычал Абашев, сверля меня тяжелым взглядом безумца.
Перепуганная Лиза мгновенно скрылась в клинике, оставляя нас наедине.
— Это случайность. Никто меня убивать не собирался.
— Ты уверен? — с нажимом спрашивает он.
— Уверен. Ему я нужен живой.
— Ты же понимаешь, что эту проблему нужно решать? Или ты до старости собираешься охранять её с братом? А если она родит, детей тоже будешь по дачам и подвалам прятать?
— Я понимаю всё это, отец, — впервые говорю это слово по отношению к этому человеку, и мы оба замираем от неожиданности. Нет, я не жалею о том, что произнес. Наоборот, это прозвучало настолько естественно, что нет смущения и скованности.
Абашев подходит ближе, осторожно обнимает меня. Для него впервые слышать слово «отец» и я понимаю его потеплевший взгляд, который он старательно прячет от меня, боясь пустить скупую мужскую слезу.
— Я решу этот вопрос, сын, — уверенно говорит он, смотря на меня.
— Обещай, что он будет жить.
— Жить он будет, но не здесь, — отвечает Камиль, и садится в свой тонированный автомобиль. Машины одна за другой выезжают с территории клиники, и я осознаю, что впервые в жизни почувствовал себя, действительно, сыном.
Камиль…
Камаев жил в доме родителей Любы, в последний раз я был здесь очень и очень давно. Меня даже на порог не пустили, когда я искал её после нашей единственной ночи любви. Её отец выгнал меня, как пса подзаборного. Сейчас же я войду в этот дом, не спрашивая разрешения. Оставляю охранников у машин, один направляюсь к воротам. Дверь мне открывает сам хозяин. Хотя какой он на хрен хозяин?
— Ну, здравствуй, Дамир, — произношу я, оглядывая дорогую обстановку дома. Уверен, что нет в этом убранстве заслуги Камаева, всё от тестя осталось.
— Здравствуй, — сквозь зубы шипит он.
Вижу, как хочет дверь закрыть перед моим носом, сжимая дверную ручку, да только не может, понимает, что власть теперь в моих руках, и рыпаться ему сейчас не стоит.